Библейская притча
Она любила его всегда. С раннего детства она слышала в доме рассказы о сыновьях тетушки Ривки. Близнецы Яков и Эсав были совсем разными. Разными внешне и не схожими характерами. Яаков, мягкий, добрый, тихий Яаков… О его мудрости ходили легенды, его преданность Семье ставили в пример даже злодеи. Яаков… даже имя его звучало для Леи музыкой, как пение флейты. Но не ей он был предназначен, не над ней посмеивались братья, не ее имя связывали с ним в грубых шутках. Ее, отец собирался выдать за Эсава. Старший брат, наследник немалого состояния, должен был жениться на старшей из двух дочерей Лавана. Отец мечтал об этом союзе, об объединении богатств, о непререкаемой власти, которую ему даст выгодный брак старшей дочери. А ее любимый Яаков, предназначался в мужья младшей сестре, красавице Рахели. От нее отец не ждал ничего хорошего. Молчунья, тихий омут, никогда не спорит, да поступает по-своему. Ни что ее не пугает, ни злоба отца, ни шутки братьев, с детства привыкла убегать в поля говорить там со своим Богом, пока вся семья веселится вокруг статуи Ваала. Ах, как хотела Лея побежать с ней, вдохнуть воздух свободы, заговорить со своим Создателем вслух, не таясь… Но она старшая сестра, она не может разочаровать отца, не смеет пойти против семьи. А значит… значит, придется выходить замуж за этого ужасного Эсава. Лея боялась его. Говорили о нем, что он дикий, рыжий, волосатый, с заросшим жесткими волосами красным ртом. Великий охотник, убийство его профессия, убивает мастерски и с радостью. Выйти замуж за нелюбимого, стать третьей женой… Как еще ужиться с его старшими женами? Чужие, не добрые, служащие тем же богам, что отец и братья… Значит, не будет ей спасения от этого? Нигде и никогда? О, Творец! Зачем ты дал ей сердце, если судьба ее не слушать зова сердца? Зачем вложил Душу, если не идти ей по пути Души? Слезы льются из ее глаз без остановки, сердце разрывается, Душа кричит. Но не видит отец крови разбитого сердца, не слышит воплей измученной Души, видит он только слезы, водит к знахарям, заставляет умываться заговоренной водой. Не хочет, что бы Эсав отказался от нареченной, увидав ее слабые глаза…
Рахель не могла уснуть в ту душную, беззвездную ночь. Завтра… Завтра она станет женой того, о ком мечтала в детстве, кого ждала в неспокойной юности, о ком молчала все эти годы. 7 лет назад она сказала ему «да», и вот оно пришло! Завтра… Она понимала, что должна радоваться, тревожиться, замирать в ожидании, но ничего этого не ощущала. В сердце была томящая пустота, будто забирают у нее, что-то дорогое, необходимое, сердце ли, душу ли, жизнь, будто желанное завтра не наступит, ожидание окажется бесконечным. «Я просто слишком долго ждала, вот и чудится мне, что нет в мире ничего кроме ожидания» – успокаивала она себя, но сердце стучало: «нет… нет… нет… нет». Не спала Рахель, ждала завтра, гнала мысли о несбыточности счастья, ждала…
Лишь на минуту задремала она перед рассветом, сжимая в руках Сокровенное. То, что дал ей любимый в завет верности. Даже наедине с собой не смела она рассматривать и думать об этом, потому что сказал Яаков: «Принесешь мне в шатер в нашу первую ночь». Боялась девушка нескромных мыслей, поэтому и боялась рассмотреть, помечтать, сжимала в руке и ждала.
Лишь на минуту задремала, а уже шумят у шатра приготовления к свадьбе, слышен хохот братьев, распоряжения отца, плач Леи. Бедная Лея, любимая сестра, как же Рахели покинуть тебя? Как оставить одну со злыми братьями, обозленным отцом. Не простил он тебе отказа Эсава жениться, не смирился с потерей жирного куска. Плачет Лея, плачет… Никто кроме Рахели не знает, какую боль выплакивает она, какое одиночество… Но что это? Шум перерастает в песни, музыка заглушила слезы… Выходит Рахель из шатра, и что же видят ее глаза? Нет… нет… нет… нет, не видеть, не верить, не может этого быть! А сердце шепчет: «Ты знала, чувствовала, угадывала…» Лея, любимая сестра Лея, в свадебном наряде, в венце из цветов идет к свадебному балдахину. Закрыто лицо ее, но Рахель видит, как низко опустила сестра голову, как не уверенно пошатывается, как крепко держит ее за руку отец. «Нет… нет… не ее, меня, меня ждет он сияя лицом под свадебным балдахином». Но не может она закричать, не может опозорить себя, опозорить сестру. Не к лицу такой крик скромной девушке. Ведь знала она, еще вчера чувствовала, не бывать долгожданному, не свершиться…. Вдруг руку обожгло. О, Всесильный! Знак! Сокровенное! Не примет Яаков жену без знака условленного. Бросилась Рахель к сестре, краем глаза увидеть успела, как братья наперерез…. Но успела, обняла Лею и зашептала хрипло, слезы глотая: «Возьми, возьми, сестра моя возлюбленная, что бы оказалась ты угодной твоему господину». А после того, уж ничего не помнит Рахель, стемнело вдруг раннее утро, померкло солнце в ее глазах, затихли праздничные песни.