– Прости, – рыдаю я.
– Прости, – кричит она.
Мы сидим на скамье, лица подняты ввысь, и просим прощения… Друг у друга ли? Или у Того, Кто имеет право судить?…
Темная комната, молодая женщина лежит лицом к стене. Не видеть!!! Не слышать!!!! Не чувствовать!!! Если умереть нельзя, то и жить ни к чему. Лишь бы дотянуть вот так… не дыша, не живя, до последней черты, до последней муки.
Я сажусь на кровать, глажу ее по спине, обнимаю. Я знаю эту боль, я понимаю…
Она рыдает, уткнувшись мне в плечо. Я вижу ее на пыточном кресле. Из не вырывают ее плоть, ее ребенка, выбравшего ее тело себе домом, и не получившего ее согласия… Выдирают его железными, холодными крючьями, по ее согласию, по ее просьбе. Уже не жив крошечный кусочек ее не сложившегося счастья, а она не кричит, не стонет, не чувствует своего права на боль. Я глажу ее по голове, кричи! Это только твоя боль. Он ее уже не чувствует. Он там, где боли нет. Больно только тебе, кричи, можно. Выкричишь боль, с ней уйдет вина. И она кричит. О Великий Боже!!!! Как же она кричит!!!! Нет не волком, не птицей раненной, она кричит. Потоком лавы кипящей сносящим города на пути. Этот крик нельзя вынести, все глохнет вокруг. И больше не рвет душу звук, а только лицо – перекошенная маска с огромным распахнутым ртом, выпускающим в мир всю боль всех женщин, потерявших своих чад, по своей ли воле, по чужому умыслу. За все времена, с рождения мира…
И прямо с пыточного кресла, вся в крови, в растерзанной больничной рубахе вышвыривает ее к подножью Храма. Храма золотого, того, что ждем и молим, да не имеем еще на земле. К стойке привязана телица. Не больше года, красавица, шкура блестит на солнце. Первосвященник в ритуальной одежде подходит и острым, как дыхание ветра ножом перерезает телице горло. Женщина хватается за свое, как будто ее полоснуло. Первосвященник набирает кровь в ковш, поднимается к жертвеннику…. Резким движением выливает кровь на угол его… и кровь, то ли всасывается в камень, то ли испаряется моментально, но белый камень жертвенника остается девственно чист. Жертва принята. Две ступени вниз от святого жертвенника к женщине, и она с криком кидается ему в ноги…
Я лежу на полу долгожданного Храма, перед глазами сандалии Первосвященника. Мне не поднять головы. Даже самим этим сандалиям я благодарна, за согласие принять мои слезы. Слезы уже не душат меня, они выплескиваются из сердца вместе с болью, вместе со страхом, с виной, вместе с кровью всепрощающей жертвы. Старец садиться на ступеньки, приподнимает меня, и, уткнувшись в его колени, продолжая плакать, я понимаю, это мой отец…
Я не понимаю до конца, почему мой трон оказывается на знакомой поляне, у мавзолея-усыпальницы праотцов, но на месте мавзолея – Храм. Моя Старшая, обнимая ведет меня к трону, я смотрю в небо, прямо в глаза Милосердному, и слышу голос:
– ПРОЩЕНА!
Об авторе
Нехама Мильсон врач, автор исцеляющих притч, создатель практики Реклайфинг (сокращение английской фразы recover of life – возрождение жизни).
Нехама основала школу возрождения жизни Реклайфинг. Первый блок обучения дает выпускникам инструменты для возрождения своей жизни на четырех уровнях – физическом, эмоциональном, ментальном и духовном. С этими знаниями, им уже никогда не придется обращаться к психологам, да и к врачам крайне редко. Потому, что Реклайфинг, восстанавливая поток энергии Любви, отражается на физическом плане полным благополучием. Здоровьем, изобилием, исполнением желаний.
Второй блок предназначен для профессионального использования методов Реклайфинга.
Выпускники школы навсегда остаются друзьями и единомышленниками Нехамы. В издательской серии «Школа Реклайфинга», готовятся к выходу в свет книги учеников и духовных соратников. Некоторые бывшие ученики теперь преподают в школе. Благодаря им, Реклайфинг зазвучал на многих языках мира.