– Скорее всего, поедем в Европу.
Мэдди знала, что больше он ничего не скажет. Да ей больше ничего и не нужно знать.
– Не забудь меня предупредить, когда надо будет укладывать вещи, – поддразнила она его.
Иногда так и получалось. Ей приходилось бросать все дела и срочно собирать чемоданы.
– Обязательно.
Он достал из кейса бумаги. Это означало, что разговоры окончены, пока во всяком случае.
Мэдди открыла книгу, которую рекомендовала ей первая леди. Исследование преступлений и насилия нал женщинами содержало прискорбную, но, тем не менее, любопытную статистику.
– Что это? – спросил Джек.
– Это мне дала Филлис. О преступлениях против женщин.
– Каких, например? Лишение их кредитных карточек? Эти слова больно отозвались в ней, как всегда, когда он пытался намеренно умалить, принизить то, что ей казалось важным.
– Ты не очень увлекайся этим комитетом, Мэд. Он полезен для твоего имиджа, потому я и предложил, чтобы ты включилась в его работу, но не увязни в ней с головой. Тебе нет никакой необходимости становиться главной защитницей угнетаемых женщин.
Самолет приземлился и сейчас выруливал на посадочную полосу.
– Но мне нравится то, что там делают, их планы на будущее. Меня эта проблема действительно волнует, ты же знаешь.
– Знаю. И знаю тебя. Ты увлекающаяся натура. Это все нужно только для имиджа, Мэг. Мне вовсе не улыбается, чтобы ты превратилась в Жанну д'Арк. И многое из того, что болтают об избиении женщин, сущая чепуха.
Холодок пробежал у нее по спине. Что он такое говорит?!
– Что ты имеешь в виду?
– Всю эту чушь по поводу сексуальных домогательств на работе или изнасилований девушек на свиданиях с дружками. А из тех, кого, как утверждают, бьют или даже убивают мужья, половина ничего другого не заслуживают.
Джек проговорил все это с полной убежденностью. Мэдди смотрела на него во все глаза:
– Ты это серьезно?! Не могу поверить. А как же я? Ты считаешь, что я тоже заслужила от Бобби... то, что он со мной делал?
– Он мозгляк, мелкая сошка. К тому же пьяница. Один Бог знает, что ты могла ему наговорить, как ты его провоцировала. Во многих семьях супруги дерутся, Мэд. Одни ограничиваются парой тычков или зуботычин, другие наносят друг другу серьезные увечья. Но это вовсе не национальное бедствие и не повод для крестового похода. Поверь, если ты спросишь Филлис с глазу на глаз, окажется, что она это делает по тем же причинам, по которым я рекомендовал тебе участвовать в ее комитете. Для имиджа. Это хорошо выглядит со стороны.
Мэдди слушала мужа с болезненным чувством.
– Не могу поверить в то, что слышу, – прошептала она. Голос ей не повиновался. – Ее отец постоянно бил мать. Филлис с этим выросла. Так же как и я. Так же как и сотни других, Джек. Иногда насильникам этого недостаточно. Им надо убить женщину, чтобы показать, какие они крутые и какая она никчемная. Это что, по-твоему, обыкновенная семейная драка? Когда ты в последний раз сталкивал женщину с лестницы, бил ее стулом, прижигал горячим утюгом или горящей сигаретой? Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что это такое?
– Не заводись, Мэд. Это крайности. Разумеется, есть чокнутые, но они убивают не только женщин. Никто не говорит, что в нашем мире нет психов.
– Но многим женщинам приходится жить с насильниками, которые их бьют, а, в конце концов, иногда даже убивают, многие годы и терпеть все это.
– Значит, эти женщины на самом деле ненормальные, разве не так? Они же могут прекратить все это, уйти. Но почему-то этого не делают. А может, им даже нравится такая жизнь? Мэдди давно не испытывала такого отчаяния. Ей казалось, что Джек говорит от имени большинства обитателей Земли. Как же до них достучаться? Как ей убедить собственного мужа?
– В большинстве случаев женщины слишком напуганы даже для того, чтобы уйти. Многие мужья, которые грозятся убить жену, в конце концов, приводят угрозу в исполнение Статистика просто ужасающая, и многие женщины об этом знают, пусть даже инстинктивно. Они напуганы до такой степени, что не могут бежать, не могут двинуться с места. И потом, у них дети. Многим идти некуда, работы у них, как правило, нет, денег тоже. Они чувствуют себя в тупике из-за постоянных угроз разделаться с ними и с их детьми. Что ты советуешь делать в таких случаях? Что бы ты сам сделал? Позвонил бы своему адвокату?
– Нет, я бы убрался оттуда, бросил все к черту, как сделала ты.
Она все еще пыталась убедить его:
– Такие побои входят в привычку. Ты с ними растешь, видишь это постоянно, начинаешь считать это нормой. А тебе постоянно твердят, что ты никуда не годная дрянь, что ты это заслужила. И ты веришь. Это гипнотизирует, парализует волю. Ты забита, запугана, одинока, отрезана от мира, идти тебе некуда. И, в конце концов, тебе захочется умереть, потому что это представляется единственным выходом. – Ее глаза наполнились слезами. – Как ты думаешь, почему я позволяла Бобби избивать меня? Потому что мне это нравилось? Да я просто не видела выхода. Мне даже казалось, что я это заслужила. Родители твердили, что я плохая, Бобби постоянно повторял, что во всем виновата я сама. Ничего другого я не знала, пока не встретила тебя.