— Нет, нет! — крикнула Зита, прикрывая губы тыльной стороной ладони. — Нет, нет!
Генрик печально покачал головой и задумался.
— Что же, — сказал он наконец, — мне очень жаль, но чем я могу помочь? Я не могу, увы, влиять на Судьбу и Провидение. Наоборот, я с ними не в ладах. Если бы это зависело от меня! О, если бы зависело от меня!
— Но это не может так кончиться, не может! — Зита дергала Генрика за рукав. — Она не имеет права умирать. Я прошу вас, я умоляю вас, ради всего святого!
В ее голосе звучала такая боль, в глазах была неподдельная печаль, и вся она содрогалась от такого отчаяния, что это начало привлекать внимание прохожих.
Генрик развел руками.
— Ну что же, — сказал он. — Пусть будет по–вашему. Она не умирает, она уезжает куда–то за океан, и больше они никогда не встретятся.
— Да нет же! Это все равно что смерть. Нет, нет! Зита не отпускала его, дергала за рукав, в голосе ее звучали слезы.
Какие–то три парня наблюдали за ними. Все трое черные и кудрявые. Они курили сигареты и смотрели на Генрика и Зиту с таким интересом, как будто это был захватывающий фильм. Самый высокий, с красным платком на шее, опирался на плечи двух других. Один из них выделялся рубашкой с яркими полосами, другой ярко–красным цветком, который держал в зубах. Он жевал стебелек и время от времени сплевывал.
— Эй, ты, крошка, — закричал высокий, — перестань наконец. Противно смотреть, как ты унижаешься. Твои мольбы не помогут, у него есть другая, и ему наплевать на тебя.
Второй вынул цветок изо рта и засмеялся, третий, в рубахе с зелеными полосами, с серьезным видом покачал головой.
— В таких делах советы не помогают, — сказал он тихо и свистнул.
Зита быстро обернулась. Из растроганной, заплаканной девочки она в одно мгновение превратилась в уличную фурию. Она осыпала их градом страшных ругательств, большинства которых Генрик даже не знал. Должно быть, они были ужасны, так как две проходившие мимо пожилые дамы шарахнулись в сторону, заткнув уши и громко выражая свое негодование. Насколько Генрик мог разобрать — а в бурном потоке и хаосе проклятий это было не легко, — основной смысл ее выступления заключался в осуждении дурной привычки вмешиваться не в свои дела и задевать на улице мирных людей. Она плевала в их сторону, грозила им кулаками и была готова в любую минуту привести в исполнение свои угрозы. Генрик крепко схватил ее за руку, стараясь удержать.
Парни, удивленные такой неожиданной переменой, сначала молчали, остолбенев, но, сообразив, с кем имеют дело, начали со знанием дела огрызаться. Атмосфера накалялась. Прохожие останавливались и вскоре окружили их — плотным кольцом, громко комментируя происходящее и подозрительно разглядывая Генрика. Визг Зиты покрывал все.
Генрик растолкал толпу и быстро потащил Зиту за собой. Она упиралась, вырывалась, как маленькая собачонка, разъяренная собственным лаем, и тогда Генрик потянул ее с такой силой, что она чуть не упала, пробежала несколько шагов, выстукивая сбивчивый ритм каблуками по тротуару, припала всем телом к Генрику и посмотрела на него затуманенным, бессмысленным взором. Генрик двинулся дальше большими, быстрыми шагами. Зита, внезапно потеряв равновесие, снова чуть не упала, но сразу же овладела темпом и спокойной рысцой побежала рядом с Генриком. Так они шли долго, пока наконец не свернули вправо, в улицу не очень широкую, но ярко освещенную неоновыми огнями и светом витрин. Генрик замедлил шаги, отпустил руку Зиты, поправил галстук и тихо вздохнул. Он искоса посмотрел на Зиту. Зита перехватила его взгляд и нежно улыбнулась.
— А может быть, пойдем посмотрим? — спросила она.
— Что? Что такое?
— Ну, этот фильм.
— Какой фильм?
— Ну, тот, который вы мне рассказывали.
— Я не рассказывал никакого фильма.
— Да что вы говорите! Ну, этот фильм, который показывают в кино «Аугустео». Вы так хорошо его рассказывали, только конец присочинили. Чтобы меня расстроить. Принесите себя в жертву, пойдите со мной второй раз.
— Но я никогда не видел этого фильма.
— Откуда же вы знаете его содержание?
— Я не знаю его содержания. Содержание я придумал. Посмотрел фотографии и придумал. Достаточно увидеть несколько фильмов и немного знать жизнь, чтобы выдумать какую–нибудь любовную историю.
Зита молчала, погруженная в задумчивость. Они шли очень медленно, как люди, которые после недельного нервного напряжения наслаждаются в воскресенье полуденной прогулкой, забыв о будничной спешке.