Лиретта… Каждый вечер она приходила к моему костру, садилась рядом, клала мне голову на плечо и рассказывала о том, что успел "наколдовать" их "шабаш" за минувший день. А я улыбался и нес ей какую-то очередную банальщину, пока "мальчики" щупали за задницы "охранный отряд фрейлин сопровождения". И надо сказать, несмотря на постоянный шепот возмущения, фрейлин меньше не становилось и ни мне, ни принцессе они не жаловались – вот что значит стойкость и преданность. Кажется я начинал Понимать, почему дядя Ролиан выбрал семью и "золотую чашу" – он то был знаком с папой, как никто другой, и понимал, что Хартред нападет на Кралдор несмотря ни на какие договоры. Но будем надеяться, что все же Не Пойму до конца. "Путь золотой чаши" хоть и предусматривал, что я "ни о чем не буду жалеть и проживу жизнь достойно", но был уж больно коротким. А я одинокий волк! Я бегу по жизни ни о чем не жалея, весь такой жестокий и беспощадный, словно лютый зверь за оленем!! Моё воображение тут же нарисовало густой лес и несущегося вскачь оленя, преследуемого поджарым матерым волком. К сожалению, вылезшая из берлоги честность, превратила "жестокого и беспощадного зверя" в "колобок на ножках", который намертво застрял в ближайшем же кусте и, кряхтя, принялся пятиться назад. "Загнанный" же олень, презрительно оглядываясь, перешел на шаг, а потом и вовсе встал, пощипывая травку. За подобное "предательство", воображение было мной обозвано "дезертиром" и с позором отправлено спать. А следом за ним увязался и я.
Наверное вы удивитесь, но я решил никуда не бежать! Лично я вот удивился. И мои слуги, постоянно пребывающие в напряженном ожидании, когда же я внезапно исчезну – тоже пребывали в небольшом приятном шоке, когда на горизонте показались вершины шпилей Сильторы – столицы Кралдора, а я так никуда и не сдернул. А ведь были подходящие случаи… Но моя совесть и светлый образ Чертова Френсиса – удержали меня от сего неблаговидного поступка – в основном совесть конечно.
Сильтора была похожа на Пламенеющий, лишь своими размерами и тем что стояла на реке – тоже Сильторе. Стены у неё были более низкие и белые, а из-за стен выглядывали остроконечные крыши покрытые флагами и флигелями – какой то город синоптиков. Над Пламенеющей стояли клубы дыма из печей кузнец, пекарен или алхимических мастерских, а покатые крыши были выкрашены в красный или бурый цвет. Крыши же Сильторы были покрашены – кто во что горазд! По сравнению с ними цирковой шапито казался унылым и депрессивным. А кроме цветов и яркости – крыши Сильторы соперничали друг с дружкой в островерхности – похоже местной гильдии воров не позавидуешь – такие кручи не всякий военный-альпинист отважится покорять, а это значит, что местные дорожки ворюги прокладывали в канализации…
После въезда в ворота города наш кортеж сильно замедлил ход, поскольку оказалось, что улицы заполнены ликующими горожанами и пытающимися обеспечить проезд солдатами. Люди орали, размахивали плакатами, кидали вверх серпантин и выпускали на волю очумевших птиц, которые, с перепугу, еще больше окрашивали окружающий пейзаж и уносились ввысь, ну или в стену ближайшего здания, а затем в желудки кошек. Сперва я думал высунуться из кареты и … помахать рукой чтоли, но ближайший же выкрик меня остановил, а прочитав один из плакатов я крепко задумался… На части плакатов было написано нечто вроде "Миру мир-войне пиписка!", но на большей части были всякие здравницы и пожелания успехов принцессе Лиретте и принцу Лорану. Я, как принц Макс, с большим бы удовольствием присоединился к пожеланиям, но ведь никакого Лорана мы не взяли. Слуги смотрели на меня с непониманием, на что я мог лишь пожать плечами. Затем я заметил как к карете, где ехала Лиретта, подъехал один из гвардейцев и что то спросил, а затем умчался куда то вперед. Я опять пожал плечами и принялся рассматривать стены домов. Тут Сильтора ничем особо не выделилась – кирпичь, камень и дерево в наших королевствах были одинаковые. Разве, что цветов на окнах было больше и по стенам некоторых домов вилась какая то зеленая дрянь – трава – не трава, куст – не куст…
Вскоре мы выехали на площадь перед дворцом, на которой нас встречали король с королевой в окружении гвардейцев и особо привилегированных зрителей. Королева стояла вся в слезах радости и мяла руки перед грудью, а вот король… Во первых, сразу было ясно, в кого у Лиретты такой замечательный клюв. Во вторых, король стоял пялясь в небо и явно что то насвистывая, с таким, насквозь расслабленным и невиновным видом, что аж мурашки по коже. А рядом с ним стоял, тот самый, умчавшийся гвардеец и задумчиво чесал себе шлем.