Мексиканский врач выписал Жюли лекарство от тошноты и настойчиво порекомендовал избегать любых излишеств и перегрузок. Когда она рассказала о наших странствиях, лицо его омрачилось. Беременной женщине никоим образом не следовало разъезжать по мексиканским дорогам, которые, за вычетом главных автострад, являли собой сплошные кочки и ухабы, а для плода они — первые враги. Он настойчиво советовал Жюли отказаться от бродячего образа жизни и как можно больше отдыхать на океанских пляжах, которыми изобиловала Мексика. В качестве примера врач назвал ей Канкун, жемчужину Юкатана на Атлантическом побережье, и Акапулько — на Тихом океане; эти курорты славились ультрасовременными гостиницами с кондиционерами и прочими удобствами. Именно в этих райских местах он сам проводил отпуск каждое лето, чередуя океаны. «Кто знает, может быть, мы с вами встретимся там когда-нибудь? Летний отдых — единственное, что позволяет мне выживать в этом аду, где нам так мало платят!» — горестно заключил он.
Дороге от Тустепека до Оахаки следовало бы фигурировать в черном списке мексиканского врача: она была абсолютно противопоказана беременным женщинам. Сплошная череда рытвин, водомоин, пригорков и ухабов. Если не считать редких деревень, населенных индейцами в пестротканой одежде, нам почти никто не встречался. Никогда еще мы не ехали так медленно, лавируя между ямами, как правило, полными воды. За несколько часов до нашего появления здесь пронеслась гроза, и с земли поднимались влажные испарения, заволокшие всю местность туманом. Жюли зорко глядела на дорогу в открытое окно и приказывала мне тормозить всякий раз, как видела очередную подозрительную лужу; она выходила из машины и мерила палкой глубину. Судя по ее расстроенному лицу, некоторые из них были прямо-таки бездонными.
Но худшее было впереди: дорога начала подниматься в гору, которая высилась прямо перед нами. Изучив карту, Жюли сообщила, что ее высота 3111 метров. «А кто нас заставляет взбираться на этот перевал?» — спросил я, желая ее успокоить, как вдруг мы с ужасом заметили машину — кажется, грузовик, — которая ползла по склону на головокружительной высоте. Неужто и мы должны одолеть такой же подъем? Увы, скоро нам пришлось ехать по этому серпантину. Машина пыхтела, как запаленная лошадь, и ползла со скоростью пешехода. Я со страхом спрашивал себя, удастся ли нам достичь спуска: крутизна склона била все мыслимые рекорды. Похоже, мексиканцы экономили на петлях дороги, предпочитая спрямлять ее; в результате, подъем шел чуть ли не по вертикали. В конце концов, бедняга «фольксваген» издал характерный скрежет — знак того, что мотор заглох. Если к автомобилю применимы человеческие мерки, я мог бы сказать, что он отдал богу душу, испустив последний вздох. Я вышел и открыл капот, в основном для проформы. Мотор был раскален, но не дымил. Может, подвело сцепление или еще что-то? Я прошелся по дороге, размышляя над проблемой, состоявшей сразу из двух факторов, механического и человеческого. Внезапно мне вспомнилось, что я член американского автомобильного клуба, который, по словам чиновника, поддерживал тесную связь со своим мексиканским собратом. Но как с ним связаться в этих джунглях, не имея телефона? Когда я сел в машину, Жюли плакала, держа Люка на руках, точь-в-точь скорбная мадонна с младенцем. Мы не захватили с собой никакой еды, а воды у нас было совсем немного, только на один день. Вдобавок, Жюли безумно боялась индейцев; ей чудилось, что вот-вот они выскочат из леса и ограбят нас. Ей наговорили, что в этом регионе нападения на туристов случаются сплошь да рядом. А мы были именно туристами. И путешественники в машине с нью-йоркскими номерами наверняка показались бы аборигенам желанной добычей. В общем-то, их можно понять: людям, живущим в полной нищете, Нью Йорк кажется золотым дном. Люк решил поучаствовать в этом представлении и тоже залился слезами.
Нам ничего не оставалось, как ждать. Прошло часа два, и вдруг мы заслышали вдали рокот мотора: сверху в нашу сторону спускалась какая-то машина. Вскоре она подъехала ближе, это был небольшой грузовичок, который затормозил рядом с нами. Из кабины вышел человек, улыбнулся при виде наших печальных физиономий, открыл, не дожидаясь приглашения, капот и осмотрел мотор. Потом спросил, откуда мы едем и на каком языке говорим. «Ага, на французском! — воскликнул он. — Идите к доске!» Это были единственные слова, которые он запомнил из школьных уроков французского. Порывшись в своем багажнике, он достал сумку с инструментами, снял наш карбюратор и начал обследовать его со всех сторон, продувая отверстия. Время от времени он обращался ко мне с той же фразой «Идите к доске!», неизменно разражаясь громким хохотом. Атмосфера сразу разрядилась. Нашего спасителя звали Аугусто. Закрыв капот, он попросил меня помочь толкнуть машину ближе к склону. Мотор должен был завестись на спуске. Таким образом, нам ничего не оставалось, как ехать назад, в Тустепек. И в самом деле, о чудо, мотор тут же заурчал, и мы проехали следом за нашим благодетелем до ближайшего городского автосервиса. Там с ней еще немного повозились, после чего опростали бензобак и залили в него «супер», тогда как до сих пор мы ездили на обычном бензине. «Теперь можете смело подниматься на перевал», — сказал нам механик на прощанье.