Торопиться нам было некуда, и мы неспешно катили по шоссе № 1, любуясь мирными пейзажами. Однако нам не терпелось увидеть Надин и Жоржа, у которых мы должны были остановиться в Сан-Франциско. Особенно хотелось пожить в нормальном доме, с настоящей спальней, настоящей кроватью, настоящей ванной и туалетом — словом, со всеми удобствами. Мы рассчитывали пробыть у них несколько дней. Жюли только об этом и мечтала, и мне с большим трудом удалось уговорить ее заехать в долину Биг-Сур[41], куда мы попали после того, как буквально вскарабкались на вершину скалы, круто обрывавшейся в море. Место отличалось своеобразной, дикой красотой, в которую вносили свою лепту океан, утесы и растительность — хвойные деревья и заросли можжевельника. Все это великолепие обволакивал мягкий сумеречный свет. Люди приезжали издалека, чтобы обрести новые силы в этом месте, где все располагает к медитации, где «все струится и мерцает», как говорил Генри Миллер, который избрал его своим приютом, чтобы спастись от мира, бьющегося в конвульсиях, и умереть спокойно. В жизни любого человека рано или поздно наступает такой момент, когда он, устав таскать свое бренное тело из города в город, по дорогам, ведущим в никуда, решает «бросить якорь» в каком-нибудь тихом уголке, чтобы окончить там свои дни. Некоторые млекопитающие именно так и поступают. Вот и Генри Миллер, этот угрюмый медведь, устроил себе берлогу в Биг-Суре. У меня и Жюли была уйма времени в запасе, чтобы подыскать себе окончательную стоянку после выхода на пенсию. А до этого в нашей семье еще много чего произойдет. Я уж не говорю о Люке: у него-то все было предельно просто — целая жизнь впереди.
Перед нами простирался необъятный пляж, усеянный галькой и обломками скал. Подойти к океану можно было, только преодолев полосу этих каменных препятствий. Люк с удовольствием перелезал через валуны, огибая их только тогда, когда иной вариант был невозможен. Нужно сказать, что прямые маршруты пока что не очень ему удавались. Мы покинули пустыню, но и здесь, на пляже, тянувшемся между скалами и морем, снова очутились в полном одиночестве. Подойдя к пенной полосе прибоя, я забросил в воду несколько камешков, которые она поглотила с гулким плеском. Люк попытался сделать то же самое, но его камешки падали не дальше границы собственной тени. Нужно будет попозже научить его «пускать блинчики» по воде, лишь бы море было спокойно.
В Биг-Суре мы обнаружили телефонную кабинку, судя по ее виду, пострадавшую в беспощадной борьбе человека с природой. Мы с трудом открыли дверь, густо обвитую ползучей зеленью, втиснулись туда все втроем, и я позвонил Надин и Жоржу, чтобы сообщить о нашем скором набеге. Жюли сгорала от желания перемолвиться с Надин хоть несколькими словами на французском языке, которым она теперь пользовалась только в тесном семейном кругу. Но хозяев дома не оказалось, и мы записали на автоответчик свое послание, сказав, что нам не терпится увидеть их после долгих странствий. Жюли не могла скрыть беспокойства, упрекая себя, да и меня тоже, в легкомыслии. Вот уже три месяца, как мы не давали о себе знать нашим друзьям. Откуда же им было знать, что завтра мы собираемся заявиться к ним в гости с букетом цветов? «Привет, дорогие друзья, ах, какой приятный сюрприз!» Может быть, они уехали куда-нибудь в отпуск? А может, и вовсе собрали вещички и вернулись в Бельгию? Нет, сказал я, в этом случае они не оставили бы включенный автоответчик с просьбой наговаривать на него сообщения.
У Жюли опять начались подозрительные боли, и она мечтала лишь об одном — как можно дольше пожить в обыкновенном просторном доме. Теснота в нашем трейлере, каким бы уютным мы ни находили его в начале путешествия, стала нас тяготить, особенно по утрам и вечерам, когда приходилось вытаскивать и втаскивать назад вещи, чтобы превратить кухонный уголок в спальню или наоборот. Свободно ходить по дому из комнаты в комнату, принимать ванну, развешивать свои вещи в нормальном шкафу, подальше от кастрюль, — вот чего ей безумно хотелось. Желания иногда бывают настолько просты, что их даже сложно сформулировать, и Жюли с трудом подыскивала слова для обозначения самых элементарных вещей: кухня, спальня, ванная. Более того, она со смешком призналась мне, что готова смотреть всякие идиотские телепередачи: теперь ей ужасно не хватало сериалов вроде «Далласа» или «Спасатели Малибу». Она испытывала странное чувство оторванности от цивилизованного мира. Пустыни с их палящим зноем, которые мы пересекли на своей машине, прочно изолировали нас от остального человечества. Жюли даже боялась за Люка: не будет ли он впоследствии страдать от психических нарушений из-за того, что сейчас круглые сутки, день за днем, общается только с мамой и папой?