Долго ломать голову над тем, как и почему все произошло, ей не пришлось. За день до Олиного увольнения, начальница отдела Лена приставала к ней весь день то с одним, то с другим вопросом. Оля же была, как обычно по уши завалена работой. Ей хотелось сконцентрироваться на том, то она делала, ведь это было важно. Лена между тем настаивала на том, чтобы она занималась тем, чем, Лена ей велела заниматься.
Оля уже не раз замечала за Леной это свойство – неожиданно вмешиваться в работу сотрудников отдела с просьбой выполнить срочно что-то из разряда несрочного. Вот и вчера целый день она приставала к Оле с просьбами выполнить то или другое дело. Оля отвлекалась от текущих дел, выполняя то, что Лене казалось важным, но внутри нее накипало раздражение. Ленины поручения не давали ей возможности выполнить дела, которые она сама поставила себе в план как приоритетные на день. План на следующий день тоже оказывался под угрозой.
Лена часто объявляла на планерках, что ее волнует только результат работы, и она не вмешивается в ход работы менеджеров. Но на деле этого не происходило. Точнее происходило, но не так, как надо. Важные ответственные моменты она оставляла решать менеджерам, а по мелким и несущественным делам начинала приставать, как только у нее появлялось на это время и желание.
Здесь была непоследовательность между словами и делами, как и во всем в компании. На словах Лена говорила, что хочет, чтобы менеджеры независимо решали, что им делать, а потом неожиданно и нелогично начинала требовать послушного и бездумного исполнения тех или иных дел. В российских компаниях самодурство начальства не было редким явлением, но то, что сама Лена была уверена в том, что её указания помогают в работе, выводило Олю из себя.
Под конец рабочего дня Лене показалось, очень важным и срочным рассортировать образцы тканей, полученных из Китая. Просмотр тканей планировался только через неделю, так что сортировка могла подождать. Оля же занималась более срочной работой – перепиской с поставщиками по текущим заказам. Оля кивнула Лене, что сделает, но продолжила заниматься перепиской.
Лена вышла на очередное совещание, а когда вернулась, был уже конец рабочего дня. Она собрала свои вещи, чтобы идти домой, и пошла к выходу из комнаты. Оля сидела за своим столом, планируя задержаться на работе еще на два-три часа. По дороге к выходу Лена остановилась у стола Оли.
- Ты закончила с образцами? - тон её голоса звучал требовательно.
Оле не захотелось признаваться в том, что она к ним не притрагивалась. У Лены могли возникнуть вопросы, почему Оля не сделала, то, что начальница сказала сделать, а она ощущала себя слишком уставшей, чтобы вдаваться в оправдания. У Оли была доля секунды на то, чтобы дать ответ, и в эту долю секунды каким-то образом вклинился тихий, но отчетливый голос, который повелительно сказал:
- Скажи ей, что ты уже сделала.
Эта идея! Лена отстала бы от неё и, наконец-то, ушла с работы, а Оля, закончив с письмами, сделала бы сортировку образцов. Так что, до следующего рабочего дня, все было бы завершено, и никаких конфликтов и утомительных объяснений:
- Да, сделала.
Лена посмотрела на нее странно, затем, развернулась и пошла в сторону шкафа с образцами. Открыв шкаф, Лена обернулась к Оле.
- Ничего ты не сделала!
Крыть было ничем, ведь Оля действительно не сделала.
- Почему? - Лена внимательно и напряженно ее разглядывала.
Без оправданий Оле все же обойтись не удалось.
- Я хотела сделать после того, как закончу с письмами.
- Нет, почему ты мне сказала, что уже сделала?
Оля молчала. Ясно же, что Оля сказала это, чтобы Лена от нее отстала. Но не говорить же прямо ей в лицо, что Лена своими поручениями весь день мешала ей работать. Впрочем, даже, если бы она так сказала, то, конечно, Лена ей бы не поверила - она считала себя великолепным начальником, полностью владеющим ситуацией.
В этой компании никто не мешал работать подчиненным - ни собственники, требующие присутствия всех сотрудников на многочасовых лекциях и стратегических планированиях, ни начальники отделов, требующие по своей прихоти немедленного выполнения неприоритетных задач. Так что, менеджеры проводили свое свободное время по ночам на фирме только потому, что сами того хотели. За два месяца работы в компании Оля уже поняла, что жаловаться бесполезно. Можно было только быстро, не привлекая к себе лишнего внимания, пытаться делать свою работу в перерывах между «срочными» делами, придуманными руководством.
После того, как Лена ушла Оля рассортировала образцы, и, доделав затем еще кое какие дела, отправилась домой. Ее расстроило то, что так все некрасиво вышло с этими образцами. Ольге такое лживое поведение было вовсе несвойственно. Она и сама была удивлена тем, что послушалась совета этого странного тихого голоса, прошелестевшего в её голове как бы извне, и соврала.
На следующий день с утра Лена вела себя ней, как обычно. Оля надеялась, что всё не так плохо. Она была уверена, что, со временем восстановит доверие Лены. Однако, в обед Олю уволили.
Несомненно, Оля некорректно довела до Лены информацию о результатах работ по сортировке образцов – теперь, вспомнив о вчерашнем происшествии, она смогла лучше понять формулировку отдела кадров, касательно, причины ее увольнения. Хотя, реакция Лены на этот случай показалась ей чрезмерно острой. Не логично было увольнять ответственную и усердную в работе сотрудницу, отвечающую всем требованиям довольно непростой позиции закупщика тканей, всего лишь из-за одного случая нелепого мелкого вранья.
Сама бы Оля на месте Лены не стала бы ломать дров в такой ситуации, и дала бы проштрафившейся сотруднице еще хотя бы один шанс. А если уж говорить о реакциях правильного начальника, то можно было бы попробовать понять, почему же Оле захотелось соврать в этой ситуации. Но Лена, видимо, придерживалась другого мнения о правильном поведении начальников, и приняла решение о немедленном увольнении Оли.
Оставляя позади эту работу, на которую она возлагала еще недавно такие большие надежды, Оля ощущала облегчение. Лена не была хорошим начальником. И Оля сомневалась, что они бы хорошо сработались. Этот тип бессмысленной властности был ей хорошо знаком. Ее собственная мама отличалась властным, но не рациональным, характером. С раннего детства Оля привыкла уходить от конфликта, избегая прямого неповиновения, ведь для мамы было очень важно, чтобы все выполняли действия именно в том порядке, в котором она считала нужным.
Но так ли уж действительно важно, что сделать первым, помыть посуду или подмести пол? Если в руках у тебя веник, то ты начинаешь подметать, даже если мама кричит из другой комнаты «немедленно мой посуду». Закончив подметать, можно перейти к мытью посуды. Это рациональный подход. Но если ты имеешь дело с истеричным и властным человеком, то призывы к логике не работают. Такого плана людям нужно, чтобы немедленно делали именно так, как они сказали, ведь только они знают, как нужно правильно это делать. Если же ты этого не делаешь или делаешь, но по своему, то им кажется, что мир рушится. Ее мама и сестра были такими людьми, но и Лена тоже. Хоть Лена и не позволяла себе устраивать истерические скандалы на работе, но Оля знала – это тот же типаж женщины, живущей долгое время на грани нервного срыва.
Собственники казались на первый взгляд нормальными людьми, но при более близком знакомстве обнаруживалось, что они живут в каком-то своем мире, где все у них в компании прекрасно. А если кто-то считал не так, то этого человека немедленно увольняли. Оля, прислушиваясь к их разговорам между собой во время отбора тканей для коллекций, понимала, что это недобрые, снобистские люди. Они относились к тем, кто на них работал презрительно, и не ценили их. Оля старалась не думать об этом, пока работала на компанию, но теперь ей вспомнились многие из таких моментов, и она ощутила, радость, что не будет больше связана с этими людьми.