Итак: кажется, не приходится сомневаться, что меня поколотили, когда я был пьян до потери сознания. Но как возможно, что я вчера снова по-свински напился после длительного воздержания, несмотря на запрет жены и на то, что знал об ожидающем дома наказании?
Он задумался. Вдруг, как гром среди ясного неба, к нему вернулось воспоминание о странных происшествиях вчерашнего дня: Змей, свинцовый медяк и т. д., его планы завоевания мира, два кролика, оскорбления супруги, которые он смирно снёс перед лицом всей гвардии... Не рискнём описать его чувства при всех этих воспоминаниях.
Ещё не проснувшись как следует, он вспомнил первые фразы рассказа Змея о свинцовом медяке, но дальше в его памяти отверзался безнадёжный чёрный провал.
Он огляделся. Мебель раскидали по шатру и перевернули кверху дном, из развала торчал сапожный рожок, бамбуковая трость и его собственный скипетр. Жёлтые лужи покрывали пол, сползали по мебели, постели и стенкам шатра; вонь была нестерпимая. Во второй кровати похрапывала королева.
Исполненная заботы и жажды услужить, в прорезь просунулась физиономия первого камердинера. Король сделал ему знак подойти ближе.
- Скажи мне, - прошептал король, чтобы не разбудить королеву - что вчера стряслось? Ничего не пропускай, рассказывай по порядку, иначе прикажу тебя колесовать! Но учти, если расскажешь что-то, что оскорбит мой слух или нанесёт вред моей чести и достоинству, я утоплю тебя в дерьме! И говори тихо, тихиссимо, паршивый пёс!
- Когда солнце коснулось моря, - начал рассказ придворный, - Ваше Величество изволили вернуться домой, точнее говоря: изволили приехать на носилках. В результате коммуникации со святым духом Ваше Величество изволили находиться в таком экзальтированном состоянии, что казались совершенно как не от мира сего. Видимо, дух Вашего Величества витал в облаках, поскольку высочайшее тело совсем не шевелилось. С помощью солдат я снял с бездыханного тела одежды, затем солдаты перенесли Ваше Величество на кровать и удалились.
Тут вдруг в шатёр ворвались Её Величество, Его Высочество принц, Его Сиятельство герцог Тщеслав и Его Преосвященство кардинал Ангелынельм - и все ринулись к постели Вашего Величества.
Я защищал Ваше Величество, как лев, но меня выбросили вон, как котёнка. И тут, и тут, - камердинер вытащил из кармана платочек, - они сбросили тело помазанца на пол, и, и, и Ваше Величество изволили принять высочайшие побои. Её Величество размахивали сапожным рожком, Его Сиятельство герцог Тщеслав - бамбуковой тростью, Его Высочество наследный принц - скипетром Вашего Величества, а его Преосвященство стояли в углу и благословляли Ваше Величество оплеухами. Надеюсь, что не затрону чувствительных слуховых нервов Вашего Величества, если в точности передам слова вашей супруги-да разве может луну оскорбить собачий вой? ’Вот тебе за ебливую гадину! - кричала Её Величество. - Штопаный гондон, блядь подзаборная! А вот, вот тебе за дух святой, ты, скопище пороков, богохульник, ромовый пузырь! И ещё вот тебе за твоего дурацкого слепого Змея, плебейский царишка! Ну и компания для помазанного лба! Я видела, как ты падал всё ниже и ниже, я терпела, пока ты путался с негодными философишками, писателишками и комедиантами, но тут уж конец моему терпению! Те шуты гороховые были, по крайней мере, как бы придворные, т.е. по сути приличные члены общества в шутовских балахонах гениев; но этот Змей, я же чувствую, говорит всерьёз,
он говорит, что думает, и думает, что говорит, это анти-муравьиный и аморальный хищник и дьявол собственной персоной...’
Дядюшка Вашего Величества рычал: ’Получай, получай, будешь знать, будешь знать! Я не дерьмо, не дерьмо, а вот ты-то ублюдок, жидовский ублюдок, мой брат был свинья, ты свинья, свинское твоё хозяйство, у меня не осталось ни кредита, ни уважения, меня высмеивают мальчишки, получай, получай, ни борзых не осталось, ни патронов лупить по рябчикам, ах ты, куропаткин помёт, ах, несчастный я старый человек...’
’Ура? УРа* - кричал Его Высочество наследник. Он вскочил на ноги, рассмеялся горлицей, заржал по-жеребячьи. - Сейчас поколочу тебя, как раньше ты меня колотил, ты, нехороший отец. Ты собака, а я - король, я так тебя отколочу, чтоб ты сдох, наконец, и тогда мне достанется красивый блестящий трон, а не только куклы и солдатики!’ Тут он стал лаять, мяукать, мычать, и всё похлопывал себя ладонью по заднице.