Серафим умолк, потом взмолился:
— Те, кого ты любишь, Сократес, обретут мир, когда этот мир воцарится в твоей душе. Так что спроси у себя сам — каков путь к духовному миру? Нужно ли начинать войну, чтобы обрести его? Или ты можешь создать его здесь и сейчас? Те, кто враждуют сами собой, терпят поражение на каждом шагу. Так что примирись с собой...
Помолчав, он добавил:
— Я понимаю, насколько болезненны твои воспоминания и как велика твоя решимость. Но не всякому чувству следует выливаться в действие. Независимо от того, какой путь ты выберешь — захочешь остаться здесь или продолжишь свой путь, я умоляю тебя посвятить свою жизнь высшей цели. Выдержи натиск своих эмоций так, как ты выдерживаешь натиск бури, — построй для себя укрытие веры и терпения, которое поможет тебе переждать непогоду. Освободи свою жизнь от тирании желаний, необдуманных поступков и импульсивных решений. Стань Божьим воином, Божьим слугой.
— Но... Как я могу узнать Божью волю? — спросил Сергей.
Серафим улыбнулся.
— Много мужчин и женщин куда мудрее, чем я, задавали это вопрос, Сократес. Мне ведомо лишь только то, что Бог говорит через твое сердце и что твое сердце укажет тебе путь… Как стать настоящим человеком. И мирным воином.
Слова Серафима, словно стрелы, вонзались в его сердце. И все же оставался один вопрос, который все не давал Сергею покоя:
— Но как же быть с теми людьми?
— Довольно о них! — воскликнул Серафим, — Похоже, это они тебя преследуют, а не ты их! Может, хватит позволять им направлять свою жизнь? И, набравшись смелости, показать им пример милосердия и сострадания, в котором они отказали тебе и твоей семье? Вот эти вопросы, если хочешь знать, исходят из самого сердца учения Xриста. Мало кто к ним прислушивается. Но ты — ты хочешь их услышать?
Серафим снова зашагал, словно у него легче получалось говорить во время ходьбы:
— Мы оба с тобой знаем, что ты могучий воин. Но можешь ли ты быть воином мира? Ты знаешь, как умирать, но научился ли ты тому, как жить? Будешь ли ты разрушителем или созидателем? Твои поступки — будут ли они пропитаны ненавистью — или любовью? Вот тот выбор, который тебе следует сделать.
— А моя тренировка — что же, она пропала зря?
— Ничто не пропадает зря, — возразил Серафим. — Ты обучился пути воина — так бейся, как воин! Объяви войну ненависти, восстань против невежества, борись за справедливость! Но вот что хочу тебе сказать: нельзя победить тьму еще большей тьмой. Только свет обладает силой изгнать тьму из этого мира.
Сергей услышал, как глубоко дышит старый монах, — он понял, что в этот миг его взгляд обращен внутрь. Затем Серафим сказал:
— К тому же... Эти люди умрут и без твоей помощи.
— Ты увидел это... в своем видении? — спросил взволнованно Сергей.
— При чем тут видение? Для этого достаточно понимать, что в конечном счете пожнет человек от разрушения, что он же и посеял. Они все умрут, как суждено умереть каждому человеку. Это нисколько не уменьшает важности вопроса, который по-прежнему стоит пред тобой: какую дорогу выбрать? Подумай над этим хорошенько. Твоя Аня — какой бы она хотела видеть твою жизнь?
На этом они расстались, и дальше Сергей зашагал один по узкой тропке, в молчании обдумывая все только что услышанное от Серафима и примеряя его слова к своим собственным рассуждениям и выводам. Все эти годы он жаждал пролить кровь злодеев, но в итоге увидел темноту, что притаилась внутри него самого. Сергею наконец стало понятно, что заставляет и людей, и целые народы восставать друг на друга. Как каждый акт возмездия, отчаяния и невежества только подливает масла в огонь, питая все то, что неизбежно следует за каждым насилием.
Он тихо шел по лесу в глубоком раздумье. И его ненависть, как и всякий пожар, загасила сама себя. И когда он с трудом, скрепя сердце, сказал себе, что отпускает этих людей с миром, такой же мир, пусть едва различимый, открылся и для него.
Но, освободившись от своего прошлого, Сергей в то же время утратил и часть своего будущего. Прежде он знал, куда лежит его путь и зачем. Теперь его миссия — поквитаться с врагами, убить их — она была закончена.
Никаких других целей или задач в жизни у него просто не казалось.
Сергей плыл между адом и раем, не зная, к какому берегу пристать.
.37.
Свои вечерние часы все эти годы он привычно проводил в тренировках. Теперь же Сергей обнаружил что открылась зияющая пустота и в его времени, и в его сознании, и в жизни тоже. Огромное количество высвободившейся энергии пульсировало в нем, требуя выходя. Он буквально кожей чувствовал, как ускоряется его мышление, интуиция и восприятие. Теперь, когда его внимание освободилось от всего, что довлело так долго над его совестью, и эта глава в его жизни теперь была закрыта, перед ним открылись совершенно новые, неведомые прежде возможности.
В этот переломный момент Сергей снова оказался на распутье. Отказавшись от мести, он смог и себя простить тоже. Тогда, на лугу, он сделал все в пределах возможного, на что тогда был способен. Да, он не смог спасти свою семью — но его поражение по-человечески вполне объяснимо. Эта мысль помогла ему примириться с тенями своего прошлого. Впервые с того самого дня, как он потерял семью, Сергей почувствовал, что эта жизнь еще кое-что приберегла для него.
Было самое время написать письмо Валерии. Он тут же принялся за дело — в той же самой трапезной, где прежде проводил бесчисленные часы в тренировках, и написал слова, которые шли из самого сердца:
Дорогая Валерия,
я знаю, что у меня больше нет права звать вас матерью. И все же для меня вы по-прежнему остаетесь матерью, - так же как Аня всегда будет моей любимой женой. Надеюсь, что за это время раны вашего сердца успели достаточно затянуться и это письмо не заставит их снова кровоточить, но, наоборот, сможет пробудить более светлые воспоминания о той семье, что однажды у нас была. В вашем доме я нашел свою настоящую семью. Потеряв Аню, ослепленный своим горем, не сразу я понял, что без вас с Андреем эта утрата оказалась тяжелой вдвойне.
Я пишу это письмо не для того, чтобы просить вашего прощения. Хочу лишь, чтобы вы знали: я по-прежнему благодарен вам за ту любовь и доброту, которую я получил от вас в наши счастливые годы.
Продолжаю любить вас и молиться за ваше здоровье.
Сергей
Это было слишком запоздалое письмо, да Сергей и не ждал на него ответа. Довольно было и того, что он смог его написать. Ему хотелось лишь надеяться, что настанет день, когда Валерия простит его настолько, чтобы взять это письмо в руки и прочитать его.
.38.
В следующий раз, когда Сергей увидел Серафима, тот снова застал его врасплох. Но теперь это был не пинок и не затрещина, как вполне могло случиться в прошлые дни или годы. Первое, что сказал Серафим ему, было:
— Тебе следует покинуть остров, Сергей, и как можно скорее.
Сергей застыл как громом пораженный, не зная, что и думать.
— Покинуть? — переспросил он, думая, что ослышался. — И куда потом?
— Идем, по дороге объясню. Времени мало, так что, не откладывая, начинай собираться в дорогу.
Словно завороженный, Сергей решил больше ни о чем не спрашивать и только слушать.
— Помнишь, пару дней назад ты спрашивал моего мнения, когда тебе можно будет покинуть остров? Я еще сказал тогда, что дам ответ позже.