удалось положить, он успел пробить вилами грудь одному из
лагерных старожилов, Чертосскому. Еще одного из закольевской
банды убил ударом ножа в спину какой-то мальчишка,
выскочивший неожиданно, словно из-под земли.
Уже на обратном пути в лагерь многие из бандитов, не прячась,
переговаривались о том, а не завернуть ли своих лошадей и ехать
куда глаза глядят, вместо того чтобы возвращаться в
опостылевший поселок. Один из них тихо сказал тому, кто ехал с
ним рядом:
—
...Как думаешь, если пойти в монахи — сможем замолить
грехи? За все то, что совершили?..
Тот только покачал головой:
—
Слишком много мы с тобой, брат, кровей пролили... Хоть и
жидовская, а все кровь невинная. Ой, не знаю, не знаю... Слишком
поздно. Потеряли мы свои души...
еред самой вечерней тренировкой, которую она теперь
Пвыполняла в одиночестве и больше по привычке, Павлина
решила повидаться с Константином. Нужно было успеть до того
времени, когда отец вернется с патруля. Она обшарила весь лагерь
и нашла его на скалистом утесе, нависавшем прямо над водопадом,
— Константин сидел, глядя на воду, что белыми брызгами
разлеталась внизу.
46
Устроившись рядом с ним, Павлина рассказала ему: скоро ей
придется покинуть лагерь, чтобы довести до конца то дело, к
которому приставил ее отец.
ЧАСТЬ
ШЕСТАЯ. НАДВИГАЮЩИЙСЯ ШТОРМ
119
—
Не каждой девушке по силам такая задача, — говорила она,
словно стараясь убедить саму себя. — Теперь понимаешь, для чего
были нужны все мои тренировки? Поэтому-то я и жила не так, как
все остальные женщины в поселке... на особых правах, можно
сказать...
Павлина пристально взглянула на своего друга. Она отчаянно
нуждалась в его поддержке, в тех теплых словах, которые он
всегда умел находить для нее. Но сейчас она ничего не могла
прочесть на его лице, которое прежде всегда было открыто для нее.
—
Он мне сам так и сказал: это твое предназначение в этой жизни.
Понимаешь? Предназначение, вот как! — почти умоляющим
тоном закончила она.
Не в силах терпеть его молчания, она схватила его за руку:
—
Ах, Контин! Так хочется верить, что я для этого готова! Мне
так нужна эта победа... и моему отцу тоже, чтобы у него... чтобы
рассудок вернулся к нему...
В этот миг она запустила руку за пазуху, и у Константина
перехватило дыхание. Вытащив медальон, она показала ему лица
на выцветших фото, что неразрывно связывали ее с ее прошлым,
которого сама она не могла помнить.
—
Я делаю это и для них тоже, — сказала она. — Отец настаивает,
чтобы со мной пошел Туморов. Ах, если бы вместо него пошел
ты...
Он уже было открыл рот, чтобы рассказать ей все, всю ту правду,
которую хотел открыть ей так давно и так долго не решался
заговорить, — но что было известно ему наверняка? Только
догадки, которые он строил из обрывков подслушанных
разговоров? И даже если бы он заговорил — поверила бы она ему?
Или его откровенность стала бы катастрофой для них обоих?
авлина надеялась, что Константин поддержит ее, согласится с
Птем, что это ее судьба, порадуется, что она готова выполнить
такое сложное задание, — но смятение, отразившееся на его лице,
как бы он ни пытался скрыть его, наполнило ее сердце еще
большей тоской.
В тот же вечер, когда Павлина ушла, Константин наконец решился:
он уйдет из лагеря, навсегда, бесповоротно — и, рассказав ей обо
всем, постарается убедить ее уйти вместе с ним. Он еще и еще раз
" СТЪ ШЕСТАЯ' НАДВИГАЮЩИЙСЯ ШТОРМ
120
прокручивал в голове все, что могло ожидать его в жизни после
побега. И какую бы дорогу он ни представлял для себя,
Константин приходил к одному и тому же решению: они должны
уйти вместе. Это была их единственная возможность найти свое
счастье. Они должны бежать отсюда, ради своего будущего, ради
своих молодых жизней. Бежать — этой же ночью.
Константин прекрасно понимал, какой непростой выбор предстоит
сделать Павлине — между привычной ложью или горькой
правдой. Ему оставалось только верить и надеяться, что ее чувство
к нему было достаточно сильно и она сможет оставить свою
привычную жизнь ради него и его правды.
Но если она не сможет пересилить себя и не пойдет с ним, он все
равно не изменит своего решения и уйдет один. Уйдет с надеждой,