Павлина поняла, что ей на самом деле безразлично, как воспримет
отец смерть Королёва. Собаке собачья смерть, вспомнила она
Шурину присказку.
И все же Павлина никак не могла отойти от потрясения.
Ей просто необходимо было сейчас увидеться с Константином. И
тут она вспомнила — ведь он же сейчас ждет ее! Ах, если бы он
еще был там и не ушел! Павлина вскочила на ноги и бросилась к
двери, но, закричав от боли, упала. От злости она даже стукнула
кулаком по дощатому полу — от злости на отца, на свою ногу, на
весь мир. Усилием воли заставив себя снова подняться, она,
отчаянно хромая, бросилась к реке, к водопаду, к своему Контину.
рислушиваясь к шуму дождя, Константин зябко поежился —
Пвот уже час он сидел здесь, в надежде, что вот-вот услышит
ее шаги. Если она придет, все хорошо, — они будут вместе. Если
не придет... он постарался представить себе, что будет тогда.
Я могу читать, писать и рисовать, сказал он себе, и еще я умею
считать — значит, смогу найти работу где-нибудь подальше
отсюда. Может, и в Америке. Выучу новый язык, а еще заработаю
много денег. А потом обязательно придет такой день, и я вернусь
сюда, въеду в лагерь на вороном коне, при сабле и ружье... И не
один — со мной будет мой отряд бойцов, ведь у меня будет
столько денег, чтобы нанять кого угодно... И тогда я скажу
Дмитрию Закольеву: «Я приехал из Америки, понятно? А ты — ты
отдавай мне Павлину!» ...И не просто так скажу, а по-английски. А
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. В ПОИСКАХ МИРА
127
если ему будет непонятно — что ж, пусть пеняет на себя!
И в этот миг Константину показалось, что за тихим лесным
шумом, за стрекотом сверчков и дождевой капелью он слышит
приближающийся звук шагов. Не помня себя от радости, что она
все-таки пришла, Константин вышел из своего лесного укрытия,
улыбаясь во весь рот в предвкушении встречи...
...Но вместо Павлины перед ним, не далее как в трех шагах, стоял
атаман, собственной персоной.
анический страх холодной волной прокатился по его
телу. Первым его порывом было бежать без оглядки. Но
Константин, несмотря на растерянность, тут же сообразил, что
бежать — значит обречь себя на верную смерть. Не двигаясь с
места, он стоял и ждал, чтобы атаман заговорил первым.
А Закольев, похоже, даже не думал бросаться на него. Вместо
этого он спокойно стоял, с насмешливой полуулыбкой
рассматривая Константина. А когда заговорил, Константин даже
моргнул от удивления.
—
Не думай, что я слепой и не замечаю, какими глазами ты
смотришь на Павлину, — неторопливо начал атаман. — И она
тоже неравнодушна к тебе — вижу, все вижу. Ну и что? Я не
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. В ПОИСКАХ МИРА
129
против — ты парень смышленый, не такой, как остальные наши.
—
Может быть, тебе покажется странным, что это я сам пришел
сюда, — продолжал он: — Что ж, некоторые вещи приходится
делать самому, а не пускать на самотек, тем более что я все хорошо
обдумал. Ты-то как раз знаешь, что я всегда хорошо относился к
тебе, Константин... — Закольев уселся на большой камень и
жестом пригласил Константина присесть рядом с собой. —
Павлина уже взрослая, не сомневаюсь, что скоро ей будет нужен
мужчина. Мне не хочется, чтобы она выбрала для себя кого-то из
нашего поселка. Тем более я не допущу, чтобы она пошла по
рукам. Так что выйти ей за тебя — это, может быть, даже лучшее
решение. Но нам с тобой вот что надо понять...
Константин не мог поверить своим ушам. Он, конечно же, был не
настолько прост, чтобы принять слова атамана за чистую монету
— и все же сейчас тот говорил разумно и его слова звучали
искренне. Как бы то ни было, Константин понимал, что выбирать
ему не из чего: или атаман говорит правду и сейчас ему не только
ничто не угрожает, но его жизнь может устроиться куда лучше,
чем он даже мог себе представить. Или же атаман лжет — тогда он
одной ногой в могиле. Ясно было одно — если он не захочет сесть
рядом с атаманом, а повернется и побежит, тогда пиши пропало.
Он осторожно приблизился. Закольев подвинулся, похлопав
ладонью по влажному от дождя камню. Константину ничего не
оставалось делать, как сесть с ним рядом.
Закольев лишь улыбнулся и дружески обнял его за плечо, сказав с
неподдельной привязанностью: