кулаками по лицу.
Закрываясь от града сыпавшихся на него ударов одной рукой,
Сергей растопыренными пальцами ткнул Закольеву в глаза. Тот
взвыл от боли и ярости, и этого мига было достаточно, чтобы
Сергей еще несколько раз двинул ему по зубам.
В этот момент в зале показался Бродилов, который и растащил их.
Но Закольев успел свернуть Сергею нос, отвесив ему несколько
жестоких ударов по лицу. Со сломанным носом, заплывшим от
кровоподтеков лицом Сергея отвели в лазарет.
На следующий день первым, кого увидел Сергей, едва разлепив
глаза на синем отекшем лице, был Андрей, сидевший у его койки.
—
Ну, Серега, ты даешь! — восхищенно затарахтел он.
Закольевские зубки давно просились погулять, но ник!*1 не думал, что это
ты... Ты ему оба передних зуба выбид знаешь, нет?
—
Хотя не это главное... Закольев, кажется, напросил^ Видели, как
он душил тебя после тренировки и снял с что-то... вроде как
цепочку, да? Дошло до наставников» продолжал Андрей,
улыбаясь. — Бродилов noTpe6o0a)l'
6 I Закольев признался, что он украл, но тот уперся, ЧТ ничего не брал. Врет, конечно, и все знают, что врет. Тк что
давай, поправляйся, расскажешь сам, как дело было. Начальство приняло решение держать Закольева в холодной все время,
пока ты будешь в лазарете. А потом... Да, Серега, нешуточного врага ты себе нажил! Хотя Закольева- то говорят, собираются того... с волчьим билетом, и такие
I
слухи тоже ходят.
Затем он добавил, уже без прежнего восторга:
—
Да, Сергей... А я-то... хорош друг, тоже мне. Но впредь,
обещаю, можешь на меня рассчитывать, что бы и кто бы там ни
был, усек, нет?
—
Усек, — едва ворочая губами, пробормотал Сергей. Слова
Андрея скорее огорчили, чем обрадовали его. Зако- льевское
унижение и наказание ему было ни к чему. Оно только все
усложнило, теперь тот уж точно ни за что не отдаст медальон.
статок дня Сергей то лежал в полусне, то засыпал снова. А
Оночью словно что-то толкнуло его. Открыв глаза, он увидел в
ЧЛСТЬ ВТОРАЯ. ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР
90
полутьме комнаты Алексея, стоявшего поодаль. Но одет он был не
в привычную форму, в которой ходил в школе. Теперь на нем была
его прежняя казацкая одежда, и он был таким, каким впервые появился у них, еще тогда, С
известием о смерти Александра Второго. Сергею вдруг показалось, что он видит сон.
Но Казак заговорил, и Сергей понял, что не спит. Не ~~ дренируй задержку
дыхания, и тогда нехватка воздуха того ТС^Я ^ольше страшить. Сознание теряешь не от что ' ЧТ° В°ЗДуХа Нет> а от того' что кровоток
сдавлен. Так > если тебя снова будут душить, — все так же тихим и
Жени М Г°ЛОсом вел он Дальше, — полностью сбрось напря-
> и У тебя появится еще двадцать-тридцать секунд. оТь. На мгновение поднял взгляд, словно стараясь
ск*ть нужные слова:
—
Жизнь, Сережа, жесткая штука, так что и сам не вольно
становишься жестким. Но запомни и то, что нет ничего такого твердого, чего нельзя
взять мягкостью. Вод источит любой камень, дай только время. Время, вот что тебе нужно...
а
—
Ты поступил храбро, выступив против Дмитрия За- кольева, — продолжал
Казак, — твой отец тоже был храбре- цом... Достойный был человек, и ты станешь таким же... Но не солдатом, Сережа,
не солдатом. Не твое это, запомни мои слова. А что твое — ищи, и оно обязательно найдется.
Эти последние слова отозвались в Сергее глубоким
разочарованием, но во взгляде Казака ничего не изменилось, он все
так же улыбался ему, как равный равному, как товарищ — товарищу. И не успел
Сергей и слова сказать в ответ или поблагодарить Казака за наставление, как Алексей Орлов отступил на шаг во тьму и
исчез.
А утром Андрей снова вернулся к своему другу, чтобы сообщить ему новость:
—
А знаешь, Казак уехал! Его немедленно затребовали ко двору, и
он сразу же собрался, еще даже не рассвело... А мы назад, к
Бродилову, вот так-то. Господин директор, правда, от его имени
передал нам прощальный привет и пожелания. И еще слова... Дай
вспомнить... «Такова жизнь солдата, люди приходят и люди
уходят, твой товарищ мо- ■ жет пасть в бою рядом с тобой, но ты,
ты ни шагу назад»- I Занятия отменили, все до обеда свободны.
Кто — куда, а
я к тебе, вот так.
Андрей замолчал.
—
Знаешь, Серега, — вдруг сказал он, — а ведь дядЯ' | то твой... небось, скучать