словно стараясь по его лицу угадать его намерения. И все так же
молча махнула высохшей рукой в сторону избушки с тесовой
крышей, едва различимой меж деревьями. Не успел он и слова
сказать, как дверь все с тем же скрипом затворилась.
Сергей подъехал к избушке, слез с коня и тихо постучал в дверь.
Тишина. Он постучал снова. Внезапно он почувствовал холод
сабельного острия у себя между лопатками. Сергей не решился
повернуться, но такое необычное приветствие скорее обрадовало
его. Если тот, кто держал саблю в руках, захотел бы убить его,
давно бы это сделал. Сергей понял, что приехал туда, куда хотел.
После некоторого молчания послышался резкий голос у него за
спиной:
—
Чего надо?
—
Я приехал учиться сабельному умению у господина Разина, —
сказал он.
Острие сабли сильнее впилось ему в спину.
—
Кто тебя послал?
—
Э-э... один казак... рассказал мне о том, как...
—
Я уроков фехтования не даю. Иди откуда пришел!
Опустив саблю, незнакомец обошел Сергея и закрыл
за собой дверь.
Сергей постучал снова.
—
Пошел прочь! — послышался из-за двери все тот же гортанный
голос, теперь уже скорее похожий на угрожающий рык, от
которого у Сергея невольно мурашки побежали по коже. Но он все
же поднял руку и постучал еще.
—
Позвольте же мне объяснить... Сама судьба привела меня к вам,
чтобы вы стали моим учителем...
Дверь с треском распахнулась.
—
Еще раз стукнешь... — тихо и внятно сказал незнакомец.
Сергей впился взглядом в его лицо: острые скулы, пронзительные
глаза, загорелая, гладко выбритая голова... Но дверь тут же
закрылась.
Сергей наконец пришел к тому, кого так долго искал. К тому, кто
мог бы ему с оружием в руках показать, чем победа отличается от
поражения, победитель от побежденного. И вот, оставив за спиной
столько верст трудных дорог, столько пережив в пути, он получил
от ворот поворот. Внезапно ему вспомнились слова Алексея —
или, может, это был голос его дяди Владимира? «Воин должен без
остатка посвятить себя своему призванию... тому, что он должен
совершить».
Другого призвания у него нет. Сергей решил, что не сдвинется с
места. Разину придется стать его учителем. Или похоронить его
здесь.
Осталось только решить, как быть с Дикарем. Он ведь не
соглашался торчать тут у Разина под дверью до самой голодной
смерти. Так что Сергей отвел жеребца к ручью, который был шагах
в двадцати от хутора. Стреножив коня, Сергей оставил его под
сенью раскидистых сосен. Было холодно, но не морозно, да и
теплая зимняя попона не даст Дикарю совсем уж замерзнуть.
Вдобавок накануне он получил щедрую порцию овса, когда они
останавливались на ночлег в деревне, а по берегам ручья было
вдоволь молодой травки.
Сергей же вернулся и, скрестив ноги и прислонившись спиной к
стволу сосны, сел перед хижиной того, кого он выбрал себе в
учителя.
Прошел час... два часа... четыре. Он сначала замерз, затем
почувствовал, как тело стало неметь, потом перестал чувствовать,
что у него есть тело и что он может пошевелить руками или стать
на ноги. Подчас его трясло, как в лихорадке, потом он впал в
забытье. Уже была ночь, когда он повалился набок, но,
преодолевая мучительную боль, заставил себя вернуться в сидячее
положение. Движение немного разогнало кровь по телу, но с
кровообращением вернулась и боль. Казалось, в этот миг каждый
нерв его тела кричал от боли.
Одно время им овладел лютый голод, но затем и он отступил.
Новый день, холодный и ясный, словно подхватил его волной
воспоминаний. Одни были светлыми и теплыми, другие — нет.
Аня... улицы Петербурга... ее смех... тепло... нет, уже холодно...
ледяная улыбка Закольева и однорукий гигант, разрывающий на
ней одежду...
Сергей с едва слышным стоном выпрямился. Пусть ему
отказываются повиноваться не только тело, но и мысли. Но его
решимость не стала слабее. Его прежняя жизнь умерла. А новая
или начнется здесь, или ее не будет вовсе.
Тем временем день становился все теплее — второй день его
бдения, — и Сергея снова охватили сомнения. А знает ли Разин
вообще, что он сидит здесь? Ведь ему, привыкшему к
отшельнической жизни, ничего не стоит уйти в лес на несколько
дней. Но, словно в ответ, скрипнула дверь, и едва слышные шаги