Константин, навострив уши, старался ни слова не пропускать из
того, что выбалтывали пьяные языки. Тем более что внимания на
него обращали не больше, чем на тех собак, что, свернувшись
колечком, устраивались рядом с ним. И мальчишке много чего
открылось из этих разговоров.
Прежде, когда он был совсем еще ребенком, ему больше всего
хотелось, чтобы и его взяли на вылазку, как взрослого. Но, когда
он услышал, как они приглушенным тоном делились
впечатлениями после этих вылазок, он уже начинал сомневаться,
что так уж этого хочет. Константин старался не думать об этом,
хотя чувствовал, что со временем ему все равно придется выбирать
— или стать одним из них, или же...
Но никакого другого выбора его юношеский опыт просто не мог
предложить. У него была только эта жизнь, другой он не знал. Все
остальное были только мечты.
рошло несколько недель, и во время одной из тренировок,
Пкогда Сергей разминался перед началом занятий, Серафим
внезапно нанес прямой удар кулаком ему в лицо. Этот удар застал
Сергея врасплох, но у него получилось уклониться — сказались
его прошлые тренировки. Следующий удар Серафима, круговой
свинг, Сергей парировал.
—
Двигайся естественно, — сказал монах. Он взял его за плечи и
стал трясти, вперед-назад. — Старайся двигаться не как солдат, а
как ребенок. Ты слишком скован. Даже во время движения
расслабляйся... всегда расслабляйся.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. МОНАСТЫРСКИЙ ОСТРОВ
,256
—
Я и так расслаблен.
—
Это тебе только кажется, — возразил Серафим. — А должно не
казаться, а быть. Причем всегда.
—
Даже если схватка не на жизнь, а на смерть?
—
Тем более, — ответил тот. — Люди позволяют себя убить не
потому, что им не хватает сноровки, а чаще оттого, что понапрасну
теряют силы. Только тогда, когда ты научишься расслабляться в
момент самой жесткой атаки, расслабляться, двигаясь, ты сможешь
биться дольше и жить дольше. Поэтому практикуй расслабление
везде: на кухне, в прачечной — где бы ты ни был — и во всем, что
делаешь. Чтобы ты следовал за движением, а не оно за тобой,
понял? — Серафим умолк, и вдруг улыбнувшись, добавил: —
Наберись терпения, Сережа. У старых привычек повышенная
живучесть. Чего не скажешь о бойцах, не умеющих расслабляться.
сю следующую неделю Сергей произносил слово «рас-
Вслабляюсь» в сочетании с дыханием, сотни раз в день, делая
глубокий вдох и при выдохе сбрасывая все ненужные напряжения,
— особенно когда занимался физическим трудом или
тренировался.
—
Помни, твоя тренировка — это не просто удары руками или
ногами, — повторял Серафим. — Тренировкой может стать все,
что тебе приходится делать. Поэтому не забывай: везде и всюду —
дыхание — и расслабление — в бою и в жизни.
Не в силах сдерживать раздражение и чувствуя себя еще более
скованным, чем прежде, Сергей не выдержал:
2
ПУТЕШЕСТВИЕ СОКРАТЕСА
—
Прошу вас, Серафим, довольно напоминать мне о том, что я
должен дышать и расслабляться. Я понял, о чем речь!
—
Понимать — значит делать, — сказал Серафим в ответ.
Прогуливаясь по тропкам острова, Серафим учил Сергея делать
вдохи и выдохи под счет шагов. Наконец у Сергея стало
получаться делать вдох на двадцать шагов и выдох на столько же.
Серафим же мог дышать на десять счетов дольше — казалось, у
него не легкие, а кузнечные мехи.
Наступление новой зимы ознаменовало годовщину его пребывания
на острове и начало нового года их совместных тренировок. Они
становились все менее понятными и приносили больше
разочарования, чем успехов. Серафим не уставал распекать его:
—
Ты по-прежнему скован, Сократес, цепляешься за техники,
которые ты заучил и отработал механически тысячи раз. Но ты не
можешь предвидеть все. Настоящая схватка всякий раз — какой-то
сюрприз.
Во время этого этапа тренировок Серафим стал нападать на него в
самые неожиданные моменты. Старый монах мог стукнуть Сергея
днем и ночью, в момент, когда он меньше всего ожидал нападения,
— когда Сергей шел с поручением в монастырь по скользкой или
неровной тропе, у озера или в лесу, и иногда даже в коридорах
скита. Когда-то так делал Разин. Сергей снова стал мальчиком для
битья.
Но в отличие от Разина, старый монах не стал делать из своей
тактики загадку.
—