Мистер Паттерсон говорил не спеша, с чувством модулируя каждый слог в тщательно подобранных словах, что придавало его речи некоторую претенциозность.
— Вы знаете также, — продолжил мистер Ардах, — как предполагается употребить эти стипендии.
— Это не укрылось от моего внимания, господин директор, — отвечал мистер Паттерсон, склонив голову и, казалось, приветствуя шляпой какое-то неведомое лицо там, за океанами. — Миссис Кетлин Сеймур — достойнейшая дама, чьи деяния оставят неизгладимый след в памяти потомков. Мне представляется, что трудно лучше распорядиться богатствами, доставшимися ей по наследству или в результате упорного труда, чем отдав их на пользу юношества, столь жадного до путешествий…
— Таково и мое мнение, господин эконом. Однако продолжим. Вы знаете также, при каких условиях должно проходить путешествие на Антильские острова?…
— Я информирован об этом, господин директор. Наших юных путешественников будет ожидать судно, и я надеюсь, что им не придется молить Нептуна произнести свое знаменитое «Quos!» [43]разгневанным волнам Атлантики.
— Я также надеюсь на это, господин Паттерсон, поскольку путешествие туда и обратно будет проходить в самое спокойное время года.
— Действительно, — не преминул заметить эконом, — июль и август — любимые месяцы отдыха капризницы Тефиды, супруги Океана… [44]
— Кроме того, — добавил мистер Ардах, — плавание может оказаться привлекательным не только для моих лауреатов, но и для лица, которое будет сопровождать их во время путешествия…
— Лица, — мгновенно подхватил мистер Паттерсон, — у которого, кроме всего прочего, будет приятная обязанность передать миссис Кетлин Сеймур выражение глубочайшего почтения и признательности от имени воспитанников Антильской школы.
— К сожалению, — продолжал директор, — этим лицом не могу быть я. В конце учебного года накануне экзаменов, которыми я должен руководить, мое присутствие просто обязательно…
— Несомненно, господин директор, — подтвердил эконом, — но тому, кто займет ваше место, жаловаться не придется.
— Разумеется, но я несколько затрудняюсь в выборе кандидата. Ведь нам нужен человек, пользующийся абсолютным доверием, на которого я мог бы вполне положиться и чья кандидатура будет безоговорочно одобрена семьями наших юных лауреатов… Так вот, среди персонала нашего учебного заведения я нашел такого человека…
— С чем вас и поздравляю, господин директор. Это, несомненно, один из преподавателей естественных наук или словесности…
— Нет, поскольку не может быть и речи, чтобы прерывать занятия перед каникулами. Но я подумал, что подобный перерыв в финансовой деятельности нашей школы не принесет большого ущерба. Поэтому, господин эконом, в качестве сопровождающего наших мальчиков на Антильские острова я выбрал вас…
Мистер Паттерсон не смог скрыть изумления. Привстав с места, он снял с носа очки.
— Меня, господин директор? — спросил он ошарашенно.
— Именно вас, господин Паттерсон. И я уверен, что финансовая отчетность этого путешествия будет вестись так же аккуратно, как и бухгалтерские книги нашей школы.
Мистер Паттерсон кончиком носового платка протер стекла очков, слегка запотевшие от влаги, выступившей у него на глазах.
— Должен добавить, — сказал мистер Ардах, — что благодаря щедрости миссис Кетлин Сеймур премия в семьсот фунтов будет выплачена и тому наставнику, на которого будут возложены столь важные обязанности… Поэтому прошу вас, мистер Паттерсон, быть готовым к отъезду через пять дней.
Глава III
МИСТЕР И МИССИС ПАТТЕРСОН
Если мистер Паттерсон и занимал место эконома в Антильской школе, то только потому, что оставил педагогическую карьеру ради административной. Убежденный латинист, он неизменно сожалел, что в Англии язык Вергилия [45]и Цицерона [46]не получил того признания, коим он пользовался во Франции, где в университетских кругах ему по-прежнему оказывали должное почтение. Французская нация действительно может защитить свое право на романское происхождение, на что совершенно не претендуют сыны Альбиона, и, вероятно, в этой стране латынь сможет оказать сопротивление вторжению современного обучения.
Но хотя мистер Паттерсон больше и не преподавал, тем не менее в глубине души он хранил верность культу древних римлян. Буквально нашпигованный цитатами из Овидия [47], Вергилия и Горация [48], он посвятил всего себя финансовому хозяйству Антильской школы. Точность и даже скрупулезность, присущие характеру Паттерсона, делали его идеальным экономом, для которого нет тайн в головоломках дебета и кредита и от которого не укроется ни одна мелочь бухгалтерского отчета. Некогда первый на экзаменах по древним языкам, он мог бы сегодня стать таковым и на конкурсе по ведению счетных книг или составлению школьного бюджета.
Весьма вероятно было и то, что мистер Гораций Паттерсон займет место мистера Ардаха, когда тот удалится от дел, составив себе состояние, ибо заведение процветало и, находясь в руках достойных преемников, способных приумножить успех, никак не могло прийти в упадок.
Мистеру Горацию Паттерсону совсем недавно исполнилось сорок. Будучи человеком скорее ученого, нежели спортивного склада, он отличался отменным здоровьем, которое никогда не подвергал испытаниям никакими излишествами: у него был превосходный желудок, здоровое сердце и великолепные легкие. Неизменно скромный, сдержанный, уравновешенный, ни в чем не скомпрометировавший себя ни словом, ни делом, отличавшийся как практической сметкой, так и склонностью к теоретическим рассуждениям, чрезвычайно ровный, никого и никогда не обидевший, снисходительный к человеческим слабостям, короче говоря, мистер Паттерсон вполне заслуживал характеристики, которая не могла ему не понравиться — «sui generis» — «весьма своеобразный».
Чуть выше среднего роста, узкоплечий, мистер Паттерсон не отличался изяществом движений, и походка у него была какая-то угловатая. Говорил он несколько напыщенно, сопровождая свою речь жеманными жестами. Серьезный по натуре, он не чуждался улыбки, когда находил, что это прилично случаю. У него были бледно-синие, почти выцветшие, близорукие глаза, поэтому на его довольно большом носу всегда красовались очки с сильными стеклами. Он несколько стеснялся своих непомерно длинных ног и поэтому при ходьбе как-то странно сдвигал каблуки, а усаживался на стул столь неловко, что всегда становилось страшно, как бы он не свалился на пол. Когда же эконом с превеликим трудом укладывался в постель, то только он один и знал, как ему это удавалось.
Кроме мистера Паттерсона была еще и миссис Паттерсон, тридцатисемилетняя особа, весьма неглупая и без всяких претензий на кокетство. Муж отнюдь не казался ей смешным, а он в свою очередь умел ценить ее помощь в ведении бухгалтерских книг. Однако тот факт, что эконом Антильской школы был человеком цифр, еще не говорило о том, что он не обращал внимания на свой внешний вид и пренебрегал туалетом. И тот, кто бы так решил, впал бы в глубочайшую ошибку. Нет и нет! Узел белого галстука достойного ментора был всегда безукоризненным, ботинки с лакированными носками блестели так, что в них можно было смотреться, рубашка — сильно накрахмалена (да и он сам был точно накрахмаленный!), брюки — безупречного черного цвета, жилет, как у пастора, — застегнут на все пуговицы, так же как и длинный, до колен, редингот.
Паттерсоны занимали в школьном здании квартиру из шести комнат. С одной стороны окна выходили во двор, с другой — в сад с тенистыми вековыми деревьями и красивыми лужайками.
Итак, после визита к директору мистер Паттерсон возвращался домой. Шел он не спеша, желая как следует обдумать неожиданное предложение. Имея обыкновение трезво смотреть на вещи, видеть их под надлежащим углом зрения и взвешивать в любом деле все «за» и «против», как он делал, подводя ежедневный баланс, мистер Паттерсон быстро все взвесил и принял решение. Было ясно одно: пускаться в плавание вот так, сломя голову, просто безрассудно.
[43]«Я вас!» (
[44]Тефида — в греческой мифологии одна из древнейших богинь, дочь Геи и Урана, супруга Океана, породившая с ним все реки и три тысячи океанид. (
[45]Вергилий Публий Марон (70 — 19 до н. э.) — знаменитый эпический древнеримский поэт, автор «Энеиды», монументального произведения о странствиях троянского царевича Энея, легендарного основателя Рима.