Я слушала вполуха, в голове отложилось только то, что при помощи новых сотовых телефонов, которые мистер Кадам нам показал, мы сможем всегда определить местоположение каждого чипа, а значит, друг друга. Он подробно описал, как работает батарея. Я кивала, но вышла из транса только после ухода Кишана. Мистер Кадам предложил мне аспирин и воду, я проглотила таблетку и ушла к себе в спальню.
Взбудораженная, несчастная, я ворочалась на постели, тщетно пытаясь уснуть. Рука болела, я не могла положить ладонь под щеку, как привыкла засыпать.
В дверь тихо постучали.
– Входите.
– Я услышал, как ты ворочаешься, и решил, что не спишь, – сказал Рен, бесшумно закрывая за собой дверь. – Не помешаю?
Я села и включила прикроватную лампу:
– Нет, что ты. Все нормально. Что случилось? Хочешь поговорить на веранде?
– Нет. Похоже, Кишан решил там поселиться.
– Ох. – Я посмотрела в окно и увидела черный тигриный хвост, свисавший с края качелей и мерно покачивавшийся туда-сюда. – Я скажу ему. Нет, правда, я не нуждаюсь ни в няньке, ни в сиделке. Мне ничто не угрожает.
Рен пожал плечами:
– Да ерунда, ему просто нравится присматривать за тобой.
– О чем ты хотел поговорить?
Он присел на край моей постели:
– Я… если честно, даже сам не знаю. Как твоя рука?
– Щиплет. А твоя?
– Давно зажила! – Он перевернул свою ладонь и протянул мне.
Я взяла его руку и внимательно осмотрела. На ней не было даже следа вживления чипа. Рен быстро переплел свои пальцы с моими. Я вспыхнула, а он провел костяшками пальцев по моей щеке, и мое лицо запылало еще сильнее.
– Ты покраснела.
– Знаю. Извини.
– За что? Это… тебе идет.
Я замерла, наблюдая за его лицом, пока он разглядывал меня. Вот он поднял руку и коснулся моих волос. Провел пальцами по выбившейся прядке. Я затаила дыхание, и Рен сделал то же самое – правда, по другой причине. Капелька пота скатилась с его лба по виску, когда он отпрянул назад.
– Ты… в порядке?
Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох:
– Мне… плохо, когда я дотрагиваюсь до тебя.
– Тогда не дотрагивайся.
– Но я должен через это пройти. Должен преодолеть. Дай мне свою руку.
Я положила свою правую кисть на его ладонь, он накрыл ее своей левой рукой. Закрыл глаза, замер на целую минуту. Я почувствовала, что его рука слегка дрожит. Наконец он отстранился и отпустил меня.
– Тебе пора превращаться в тигра?
– Нет, у меня еще есть время. Ты же знаешь, теперь я могу оставаться человеком ровно двенадцать часов.
– Тогда в чем дело? Почему ты дрожишь?
– Не знаю. Стоит мне прикоснуться к тебе, как меня словно обжигает изнутри. Желудок сжимается, перед глазами все плывет, а в голове начинает пульсировать.
– Тогда пересядь вон туда. – Я показала ему на диванчик.
Но Рен упрямо уселся на пол возле моей кровати, поджал колени к груди и уперся в них локтями.
– Так лучше? – спросила я.
– Угу. Жжение прошло, остались только головная боль, муть перед глазами и спазмы в желудке.
– А с тобой такое бывает в другой части дома?
– Нет, такую дикую боль вызывает только прикосновение к тебе. Видеть или слышать тебя мне тоже неприятно, но не так сильно. Если ты сидишь достаточно далеко от меня, я испытываю лишь слабое недомогание. Впрочем, ощущения тоже неприятные, мне приходится подавлять желание встать и уйти. Но держать тебя за руку или дотронуться до твоего лица – это все равно что держать на ладони раскаленные угли!
– Но ведь когда ты только вернулся и мы с тобой разговаривали, ты положил мою ступню себе на колени. Разве тогда тебе не было больно?
– Если помнишь, твоя нога лежала на подушке. Я дотронулся до нее всего на секунду, к тому же у меня так болело все тело, что дополнительные ощущения значения не имели.
– Ладно, давай проверим! Встань возле двери в ванную, а я отойду в дальний угол комнаты.
Он повиновался.
– Так, теперь отвечай: что ты чувствуешь?
– Желание уйти. Сначала стало немного лучше, но чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее ощущается дискомфорт.
– Скажи, а желание уйти, оно на что похоже? Это паника, когда нужно удирать со всех ног, спасая свою жизнь?
– Нет. Это, скорее, отчаяние, жажда… Как если слишком надолго задержишь дыхание под водой. Поначалу все нормально, даже замечательно, но с каждой секундой легкие напрягаются все сильнее, разрываются от недостатка воздуха, и мне приходится напрягать все силы, чтобы не вырваться на поверхность.
– Х-м-м. Слушай, а может, у тебя просто ПТСР?
– А что это?
– Посттравматическое стрессовое расстройство. Такое состояние бывает у людей, перенесших чудовищные психологические травмы или тяжелейшие ситуации. Обычно такое встречается у ветеранов боевых действий. Помнишь, ты говорил Кишану, что когда слышишь мое имя, сразу вспоминаешь Локеша и то, как он тебя пытал, допрашивал?