Но Джулла, перепугавшись из-за этой отметины, тайной дорогой воротилась во дворец быстрее короля и, показав руку мужу и Джассемену, глубоко опечаленная, рассказала им все по порядку. Но Джассемен, сведущий не в одном искусстве, сказал ей:
– Не тревожьтесь, госпожа, я немедленно возвращу вашей коже прежний вид.
Он вошел в сад и отыскал некую травку: едва он коснулся ею синяка, хитроумно оставленного королем, как кожа Джуллы снова сделалась нежной и прекрасной. Джулла, безмерно этим обрадованная, облекшись в другое платье и убравшись украшениями, вместе с мужем и Джассеменом вышла встречать во дворе короля. А тот, с веселым лицом приняв их приветствия, обратился к девушке и сказал:
– Пожалуйста, прежде чем мы сядем за стол, прекрасная девица, с позволения вашего мужа я хочу просить вас об одной милости: покажите всем вашу правую руку, дабы избавить меня от великого сомнения.
Джулла с готовностью исполнила его просьбу, и он, не увидев никакого синяка, веселый и обрадованный, думая, что это не его Джулла, много благодарил ее за таковую любезность и сел за столом напротив нее, занятый мыслью о том, как бы ее похитить. По окончании пира они долгое время наслаждались самой изысканной музыкой и пением, и король, чтобы затеянное им не потерпело неудачи, рассуждая о разных вещах, наконец сказал, что во всю свою жизнь не проводил дня счастливее. Их дружество, объявил он, столь ему любезно и мило, что, если им это будет угодно, он много раз возвращался бы навестить столь приятное общество. Джассемен, слыша его слова и разумея, для чего они говорятся, в желании сильнее над ним поглумиться отвечал так:
– Для нас это было бы весьма драгоценно, сир, и мы почитали бы великой милостью, если бы вы многократно удостоивали почтить нас королевским присутствием, и смиренно просим вас об этом.
За эти слова король всячески его благодарил и, полный веселья, попрощался и вернулся в свой дворец. Едва забрезжил рассвет, он, дабы взглянуть на девушку, вошел в сад, располагавшийся близ дворца юношей, и, увидев ее, начал любоваться. Так он провел семь дней, а между тем много раз ходил обедать с юношами, всячески стараясь застать девушку одну. А так как Джассемен задумал сполна поглумиться над королем, они с Феристено решили позволить королю застать Джуллу одну и занимать ее беседой, как ему вздумается. Когда на другой день король пришел обедать с юношами, девушка оказалась одна. В обильных речах он объявил ей, что пылко ее любит, и любезно просил, чтобы подарила ему свою любовь. На эти просьбы Джулла отвечала:
– Сир, ваше обхождение внушило мне такую любовь к вам, что я ни в чем уже не могу вам отказать; но пока здесь мой муж и Джассемен, я не вижу, как удовлетворить и ваше, и мое желание. Так как в ближайшие дни они должны покинуть город со своим товаром, нам следует подождать, когда они отправятся в путь; тогда мы сможем наслаждаться с вящей надежностью для моей жизни и вашего удовольствия.
Этот ответ был в высочайшей степени отраден королю, и он, поцеловав ей руку, в веселье и радости удалился. Джулла же поведала о произошедшем мужу и Джассемену, своею проделкою доставив им несказанное удовольствие. Но так как они видели, что король пылко в нее влюблен, и понимали, что уже довольно над ним поиздевались, то, дабы избегнуть коварства, которое тиран мог им готовить, решили немедленно уехать.
По этой причине Джассемен, отправившись тем же вечером в поздний час на морской берег, нашел там христианский корабль, который отправлялся на следующую ночь, и, уговорившись с хозяином, приготовил все необходимое для отплытия. Рано поутру направившись к королю, они объявили, что хотят отправиться с товаром в Индию, и препоручали его попечению девушку, которую, по их словам, оставляли здесь для заботы о дворце. Король, которому это было весьма приятно, уверял их, что ради многих любезностей, ими оказанных, он будет оберегать и девушку, и дворец, словно свое собственное добро. Юноши много его благодарили и с его позволения удалились. Все приготовив, на следующий день в поздний час они вместе с Джуллой и Акель отправились к кораблю и через несколько часов при попутном ветре оказались во многих милях от тирана.
Король же, поднявшись рано поутру и слыша, что корабль отплыл, уверился, что теперь может наслаждаться девушкой как ему угодно. Тотчас отправившись в ее дворец и войдя во двор, он, никого не встретив, поднялся по лестнице и пришел в залу. Та, как и все прочие покои, была пуста, и ни один человек пред ним не показался; приметив яму, сделанную Джассеменом, король, словно впавший в отчаяние, вошел в нее и добрался до покоев, которые отвел Джулле. Тут он уразумел, какую шутку сыграли с ним юноши, и, охваченный внезапной скорбью и безмерной яростью, через два дня жалким образом скончался, и никто не знал почему. А так как он не оставил другого потомства, кроме заточенной дочери, советники по долгом рассуждении о наследнике державы сочли за лучшее вывести дочь умершего тирана из темницы, выдать ее за двоюродного брата, сына того, что был убит королем, и сделать юношу наследником державы.