— Прекрасно, — согласился я.
— Хорошо. Итак, Боди, что у тебя?
— Ничего особенного, — ответил он с усмешкой. — Просто хотел официально заявить, что Саша моя старушка. У нее есть доля, которую я ей подарил, но, — он сделал паузу, и, клянусь, этот ублюдок покраснел, — я попросил ее выйти за меня замуж. Она сказала ”да", — добавил он в спешке, когда мы все разразились громкими возгласами поздравлений и воплями.
Мои братья хлопали его по спине и предлагали искренние слова поддержки наряду с непристойными шутками. Мамонт неловко обнял его, а затем хлопнул по щеке.
— Ты обрюхатил ее, да?
Комната взорвалась смехом.
— Это не причина, по которой я женюсь на ней, — возразил Боди, опускаясь в свое кресло. — Я люблю Сашу.
— Я уверен, что это так, — весело объявил Грим, — и теперь ты будешь папочкой.
— Черт, — прошептал он, слегка побледнев. — Я никогда этого не переживу.
— Разве никто никогда не говорил тебе держать это в защите, сынок? — Ганнибал покачал головой. — По крайней мере, вытащи нахуй, если ты не уверен, что хочешь ребенка.
Мамонт с трудом сдерживал свой смех. Несколько других тоже не могли перестать смеяться.
— Когда я делал предложение, я не знал, что она в положении, — признался Боди, пожимая плечами.
Я не мог не улыбнуться этому признанию. Никогда не думал, что увижу, как Боди остепенится после того, что случилось с Сураей, но он сильно влюбился в ее сестру-близнеца Сашу и был счастлив. Мы все не могли этого не заметить.
— Мы все рады за тебя, брат. — Его взгляд встретился с моим. — Я серьезно.
— И Здесь, и здесь.
Мои друзья-ублюдки стукнули кулаками по столу в знак согласия.
— Какие-нибудь другие клубные дела?
Когда никто больше не сказал ни слова, Грим отправил нас восвояси. Я уходил последним. Он знал, что я беспокоился о нем, и я был не единственным. Мамонт и Боди разделили это бремя.
— Я в порядке, Раэль.
Лжец.
— Ты не можешь обманывать профессионала, — объявил я, прислонившись к стене и закуривая. — Не обманывай меня.
Улыбка Грима была тонкой. У него был стресс.
— Ничего не слышал от Триш.
Не ожидал, что он откроется, поэтому я сел, положив ноги на ближайший стул.
— Думал, ты попрощался.
— Мы сделали это.
— Не думаешь, что это навсегда?
— Что-то вроде этого.
— Она жестокая, — напомнил я ему. — И чертовски упрямая. Она придет в себя. Так всегда бывает.
Грим кивнул, нисколько не убежденный.
— Тебе нужно, чтобы я ее нашел?
— Нет. — Он потер затылок, глядя через комнату, прежде чем повернулся в мою сторону. — Я знаю, где она, по крайней мере, куда она пошла после того, как покинула Тонопу.
— Ты не думаешь, что она осталась в стороне. — Это было очевидно.
— Нет, и это меня беспокоит. У Триш талант к неприятностям.
Она, конечно, такой и была. Грим имел право волноваться.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал, президент?
— Прямо сейчас? — Спросил он, сжав челюсти. — Ничего. — Он поднялся на ноги и направился к дверям часовни, когда я встал. — Это может скоро измениться.
— Если это произойдет, я рассчитываю, что ты дашь мне знать.
Он не подтвердил и не опроверг это, но я знал, что услышу от Грима, когда он будет готов.
Глава 10 — Азраил
Я был чертовым идиотом.
Выезжая один, я остановился в местном баре, чтобы выпить. Разозленный и взволнованный, я позволил своему характеру взять верх надо мной. Пять минут спустя я был на земле в драке с кучей пьяниц. Ни один из них не состоял в каком-либо клубе. Что за бред.
Когда один из тупых ублюдков вытащил нож, я подумал, что сыграю героя. В итоге пришлось прерваться я сломал лезвие и отправил их всех в бега. Я не понимал, насколько сильно меня ударили ножом, пока боль и потеря крови не заставили меня почувствовать головокружение.
Держась за бок, я оседлал свой байк, морщась, когда движение натягивало слои кожи, порезанные во время драки. Кровь просочилась между моими пальцами и начала впитываться в мою футболку, медленно растекаясь, и я почувствовал, как джинсы намокли на моих бедрах.
Черт.
Мне удалось удержать свой мотоцикл в вертикальном положении, когда я завел его и потащил задницу обратно в Тонопу. Мысль о том, чтобы остановиться в доме Найлы, была слишком соблазнительной, чтобы устоять. Она была медсестрой. Я потерял слишком много крови, чтобы добраться до Перекрестка, прежде чем потерять сознание. Я могу не пережить поездку.
Мое зрение уже начало меркнуть, когда я подъезжал к ее подъездной дорожке, и мне потребовалась каждая унция сосредоточенности, чтобы опустить подножку и заглушить двигатель. Ключи почти выскользнули из моих пальцев, когда я встал и, покачиваясь, направился к ее входной двери. Она открылась, когда я ступил на ее крыльцо, обхватив столб справа от меня, прежде чем я столкнулся с деревянными досками. Я мог бы поклясться, что видел четыре изображения этой сексуальной маленькой медсестры, накладывающиеся друг на друга.
— Раэль!
Ее безумный голос вернул меня от края пропасти, и я по инерции рванул вперед, чуть не врезавшись прямо в нее.
— Ты нужна, — прошептал я, стряхивая туман с головы.
— Черт, — выругалась она, пытаясь помочь мне добраться до ее дивана.
Я боялся, что упаду или раздавлю свою новую одержимость. Я намеренно проезжал мимо ее дома так часто, как мог, с тех пор как узнал, где она живет. Может быть, я был более чем немного одержим ею…
Я приземлился на диван Найлы с глухим стуком, моя задница застыла на месте. Я никак не мог пошевелиться. Я боролся с желанием закрыть глаза и никогда больше их не открывать. Кровь текла по ее полу и капала на диван, когда я посмотрел вверх и в самые красивые голубые глаза, которые я когда-либо видел.
— Прости, — пробормотал я. — Больше некуда идти.
— Да, я вижу это. — Она казалась обеспокоенной, а не злой. Это было хорошо.
— Я куплю тебе новый диван. — Она никогда не выведет эти пятна.
Найла фыркнула.
— Я все равно его ненавижу. — Она подняла мою рубашку и резко вдохнула. — Как, черт возьми, это произошло?
— Не повезло, я полагаю.
Она начала бормотать чепуху себе под нос. Возможно, она была права в своих наблюдениях, когда ругала меня за безрассудство и глупость. Я был слишком очарован тем, как ее светлые волосы сияли на свету и как ее тонкие пальцы работали быстро и уверенно. Она знала, что делала. Я задержал дыхание, когда она промывала рану. Я, должно быть, закрыл глаза один или два раза. Всякий раз, когда я чувствовал, что ускользаю, я слышал ее милый, мягкий голос, возвращающий меня.