В этих широтах жизнь и смерть значат очень мало. Это просто игра случая.
Я перечитываю слова фон Хагена: «Пока движешься по реальному пространству, опасности и трудности очевидны, их легко предусмотреть. Все становится гораздо сложнее, когда выходишь за пределы так называемой реальности. Когда невидимое, словно туман, окутывает и спутывает видимое. Когда приходится ориентироваться по символам и двусмысленным знакам, чтобы продолжать путь. Тогда-то мы и чувствуем себя как Дети, заблудившиеся в огромном темном доме. Но это и есть настоящая среда обитания человека, о которой человек предпочитает ничего не знать».
Заледеневшие озера кажутся с высоты металлическими пластинами, лужами ртути. Дрейфующие глыбы льда похожи на изваяния слепых богов, забытых в холодной пустыне.
Погонщики поймали двух огромных серых уток. Они избавили от тягот жизни двух жалких тварей, брошенных в пустыне. На такой высоте огонь едва греет, так что мы почти весь день потратили на жарку этих сомнительных птиц. Но людям нужно было расслабиться, они смеялись, шутили. Им не противны ни едкий запах, ни темное, сладковатое мясо. Оно кажется им настоящим яством.
Вечером поднимается страшный ветер, грозящий сорвать шатры. Совсем близко слышится вой волков. Они рыщут, привлеченные острым, резким запахом уток.
Мы вошли в опасную страну По. Ее обитатели практикуют ритуальный каннибализм, поедая лишь жир своих жертв. Это выродившаяся ветвь какой-то тантрической секты.[88] Они живут вдалеке от всех, и никто не отучит их от суеверий, которые они передают из поколения в поколение, как христиане. В бинокль мне удается разглядеть пещеры, в которых они ютятся. Это дыры в земле, вход в них закрыт каменными плитами.
Чанг сказал, что это очень неловкий народ. Лишь изредка удается им поймать какого-нибудь нищенствующего или больного монаха или же сбившегося с пути паломника. Они верят, что жир – знак счастья и буддийской гармонии. А съев его, они добудут для себя эти дары.
Они смотрят на нас. Лохматые мальчишки, завернутые в шкуры, высовываются, провожая караван взглядами. Они не делают нам никаких знаков.
Они никогда не нападают, просто дожидаются, как паук в своей паутине, когда появится кто-то слабый или сбившийся с пути.
Шерпы приближаются, погоняя мулов, и насмехаются над жителями По. Они смеются, выставляя свои огромные желтые зубы, и бросают им мешок со сгнившими внутренностями уток. Те с жадностью утаскивают внутренности.
Если они могут есть людей, то какие отбросы способны вызвать у них отвращение?
Короткие дни. Разгар зимы. Возле Дагце-Тшо мы пересекаем одну из немногих дорог, проложенных по Тибету. Это всего лишь небольшой участок пути, затерянный в ледяной пустыне. Тысячелетняя тропа, которая в далекие времена соединяла Кашмир с китайской провинцией Сычуань.
Погонщики радуются, будто мы добрались до какого-то города. На самом деле здесь есть лишь следы человеческого присутствия, ничего более, но, кажется, их обрадовало и это. Они пьют и играют в китайские кости.
Вместе с Чангом я отъезжаю на несколько миль к полуразрушенному чортену,[89] или святилищу, которое, скорее всего, относится к эпохе великого переселения народов. Это каменное здание с куполом, опирающимся на спиралевидную колонну, которую венчает круг, символизирующий эфир. Обрывки лент с молитвами и множество следов огня на стенах. Здесь использовано пять фигур, которые символизируют пять элементов: землю, воду, огонь, воздух и эфир. Запад ограничился лишь четырьмя. Мы – единственные, кто ищет пятый элемент, эфир, вселенское измерение, Целостность.
Чанг помочился. Он сорвал обрывок ленты с молитвами, и ветер унес их в серую даль. На притолоке виднеется вырезанная на камне свастика, глядящая на призрачную дорогу. Аухнайтер говорил мне, что этот знак повторяется во многих святых местах, но для меня это первая подобная находка, и я вижу в ней подтверждение, что это и есть путь в Агарту.
Вращение свастики направлено вправо.
Долгие дни мы невыносимо медленно пробираемся по плоскогорью. На подъездах к Нишану разражается ужасная снежная буря, которая чуть было не разбросала и не замела людей и животных. Чанг превзошел самого себя. Он сумел найти дорогу среди вьюги и вывел нас в защищенное место. Ночью мы не смогли развести огонь, и это было для нас худшим наказанием. Мы выжили, пристроившись поближе к смрадному теплу, идущему от животных.
Прожив два дня в этом напряжении, мы наконец разыскали на берегу замерзшего озера селение, которого не заметили раньше. Мы договорились о постое, чтобы перестроить наш караван. Главная наша потеря – умирающий от тяжелой раны як. Животное исходит слюной и глухо мычит. В конце концов было решено добить его, один из шерп берет это на себя. Тибетцы встают на колени вокруг агонизирующего яка и прощаются с ним странными молитвами, вероятно, из Тибетской книги мертвых, которые читаются вслед тем, кто начинает «возвращение к Единому».
88
Тантризм – эзотерическое направление в буддизме и индуизме, особенно распространено в Тибете.