– Хельга, подожди в коридоре! – так же не глядя на меня, приказал настоятель.
– Слушаюсь!
Честно говоря, я была несказанно рада избавиться от поучений их обоих и мигом шмыгнула за дверь.
В это время в кабинете настоятели обсуждали, что же делать с ненормальной послушницей, то есть со мной.
– С психикой у нее действительно нормально, я проверил. Интересно, кто натолкнул ее на эту идею.
– Она же тебе сказала, книжек в библиотеке начиталась.
– И ты в это веришь? Не будь столь наивна. В книгах сухая скудная информация. У этой девочки явно был идейный вдохновитель. Постарайся его поскорее найти.
– Поняла, сделаю. Что ты решишь по прошению?
– Формально мы не можем ей отказать. Обязаны отпустить.
– Но вполне можем "случайно" на тренировке сломать ей ноги для профилактики самодеятельности.
– И что это даст?
– Месяц пролежит в лазарете. За это время мы мозги ей вправим и поставим на место. А там последний курс. Выпускные экзамены не за горами. Направление на специализацию, новые впечатления и все такое…
– И следующее собрание Совета старейшин. Забыла? А если им станет известно о наших фокусах? Меня, несмотря на председательство, сместят быстро, да и ты надолго не задержишься.
– Ты предлагаешь отпустить? А если мы ее потеряем?
– Я предлагаю дать ей направление, как положено, и отправить вместе со свитой посла к владыке Варгу, все равно по одной дороге идти. Они выходят из Вырки завтра утром. Чиркнем послу пару строк, Ален неглуп, мой выпускник – все поймет, может, еще и влюбит в себя эту дурочку. Она прогуляется пару недель, поспит под открытым небом. Кстати, посольство будет проходить по краю Живьего леса, впечатлений будет на год вперед. Думаю, что она так же с посольством и вернется обратно. И мы поступим правильно, не нарушая договоренностей, и ей будет веселенькая прогулочка, чтобы ночами потом подружкам рассказывать. А если Ален расстарается, то и любовное приключение.
– Да, в интригах тебе нет равных.
– Не всегда нужно действовать грубо, иногда обходной путь более действенный. Зови ее.
Настоятельница приоткрыла дверь.
– Хельга, входи.
Я вошла. За время совещания настоятелей я много чего успела передумать. И как сбегу, если не отпустят, и как пожалуюсь в Имперский Совет старейшин, и прочие глупости в том же духе. Войдя, я застала настоятеля снова в его кресле, а настоятельница заменила его у окна.
– В связи с твоим прошением у нас к тебе несколько вопросов.- На лице настоятеля не осталось и следа от суровости и злобы, которые я лицезрела, выходя из кабинета. Вместо формально-циничного обращения на "вы" появилось доброжелательно-дружеское на "ты".- У тебя имеются задолженности по учебе? Ты же не посещала занятия, находясь в лазарете?
– Задолженностей нет. Курсовые работы сданы, претензий у преподавателей ко мне нет.- Я ждала, что вот-вот молчащая настоятельница вломится в мое сознание и начнет считывать память, и уже приготовилась отражать ее атаки.
– Ты понимаешь, что мы проверим твои слова у старшего магистра. Если соврала, прошение, естественно, будет отклонено.
– А если нет, вы отпустите меня? – Что-то слабо в это верится.
– Мы не имеем права мешать тебе.- Настоятельница встала за кресло настоятеля, положив руки на спинку.- Когда воины боевого Братства впервые отразили нападение тварей из других миров, с которыми не смог справиться сам император, Имперский Совет старейшин заключил с Братством Договор. По нему Братство обязуется принимать к себе и обучать всех прошедших отбор, а Софийская империя обязуется не препятствовать своим гражданам любого сословия и положения вступать в члены Братства и дарует Братству цитадель в Алмазных горах и прилегающие территории. Договор составлен на десяти свитках, но это основные его условия, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни.- Почему это, интересно, настоятельница так разоткровенничалась?
– Ты еще можешь передумать. Тебе найдется в жизни место и без этой подготовки. Имей в виду, в Братстве очень строгие правила. По сравнению с ним монастырь просто детская прогулка по ярмарке. И уйти по своей воле оттуда ты не сможешь. Чем бы ты ни занималась, стань хоть старейшиной Совета, должна будешь подчиняться им. Ты маг. Нас и так боятся и сторонятся простые люди. Если ты станешь воином Братства, тебя будут сторониться даже чародеи, что ж говорить о простых смертных,- предостерег настоятель.
Я же про себя возразила: "Если вы узнаете, что я оборотень, то не только будете сторониться меня, еще и прибить постараетесь. Терять мне все равно нечего".
– Иди, подумай, Хельга. У тебя есть несколько часов на размышления. Если не передумаешь, сдай учебники, собери вещи, получи походную форму и все необходимое в оружейном хранилище. Направление получишь после обеда. Еще раз советую все хорошо обдумать.- Настоятель у меня на глазах подписал прошение потрясающе красивым белым гусиным пером и убрал его в ящик стола.
– Благодарю. Я могу идти? – Мне не терпелось поскорей собрать вещи и рассказать все Юстинне.
– Да, иди.- Лицо настоятельницы скривилось в недовольной улыбке…
Ужасно обрадованная, я выбежала на улицу и помчалась к спальному корпусу нашего факультета. Было время занятий, поэтому, кроме дежурных, моющих полы, в спальне никого не было. Я открыла свою тумбочку и вынула ее содержимое на кровать. Что же имеет смысл взять с собой? Из личных вещей у меня был серебряный амулет в виде распускающегося цветка и подаренный Юстинной на день рождения платок. Все остальные вещи принадлежали и были выданы монастырем. Я, как большинство послушников монастыря, считалась сиротой. Когда у младенца обнаруживали магический дар, то есть его обидчики вдруг загорались, проваливались под землю, умирали от удара молнии в солнечный день или тонули, не касаясь воды, его родители вызывали местного мага и тут же отказывались от своего чада. Которое брали под свою опеку чародеи и отправляли в монастырь. Некоторые родители пытались скрыть дар ребенка, но в таких случаях всегда "помогали" добросовестные соседи, и ребенок все равно оказывался в монастыре. Но были и такие, как Юстинна. Ее дар был наследственным, а бабушка – очень уважаемая и почитаемая в селе ведунья. Она сама учила Юську до пяти лет. А в пять привела ее в монастырскую школу для дальнейшего обучения. Один раз в год таких послушников разрешалось навещать родственникам, и у них, конечно, было больше своих вещей, подаренных родней. Я вспомнила о подаренной Нерком тунике, жаль, что я не могу ее взять с собой. А сам он давно уже в пути. Снова проснулась обида за то, что я с ним так и не попрощалась. Может, уже и не увидимся никогда. Я засунула свои сувениры в карман и направилась в оружейку.
В оружейке, кроме сторожа, меня встретила мастер, и я сильно пожалела, что не проверила хранилище на находящихся там людей, прежде чем войти.
– Добрый день послушница. Рано вас выписали из лазарета, видно, голова сильно повреждена – Мастер была явно раздражена, и снова это "вы".
– Простите, мастер! Я уже настоятелю все объяснила, он не против.
– Вот именно, что настоятелю! Не мне, и даже не старшему магистру курса, а сразу настоятелю. Или я не заслужила твоего доверия? Может, я тоже бегала к настоятелю, когда ты своими молниями на спор крышу конюшни подожгла, и мы полдня сбежавших лошадей по территории ловили, или когда практиканта по боевому делу в подвале зверинца вместе с саблезубом заперли, или когда к Источнику силы защиту без спросу взломали? Дальше вспоминать?! – Она уже не говорила, а кричала, что случалось довольно редко.
– Не надо, я все помню. Простите, пожалуйста! Вы бы стали меня отговаривать, а тут мне разрешили.- Я вжала голову в плечи и оправдывалась.
– Нет, я бы не стала тебя отговаривать, я бы сразу без разговоров шею тебе свернула и сказала, что так и было! – продолжала она орать.- Кто ж надоумил-то? Может, хоть этим поделишься?
– Никто. Я сама. Мне уменья не хватает. Я там на испытании поняла, что мне через год выпускаться, а я, боевой маг, с противником справиться не могу.- Сомневаюсь, что мастер слушала мои оправдания.
– Значит, умения тебе не хватает! Учиться лучше надо! Или это ты намекаешь, что я вас плохо учу?
– Нет, конечно! Ну что вы! Этот мой дар так не вовремя. Я совсем не умею его контролировать! Поймите же вы меня! – Я тоже начала повышать голос.