— Мне кажется, — сказал Жонатан, — что эти масоны[38] нашли довольно смелое решение…
— Хотя твоя мысль не совсем точно выражена, — ответил Жак, — но слово «масоны» очень кстати. Что ж, продолжим археологическое турне!
Жак и Жонатан добрались до собора, который местные реставраторы пощадили. Правительство вело восстановительные работы вот уже лет двенадцать — подобная медлительность объяснялась нехваткой средств. В принципе памятник не представляет особой ценности; однако неф[39] его, очень красивый, отличается удивительной высотой: ребристые опоры несут на своих тонких гранях переплетающиеся вверху узоры сводов. Опоры, выполненные с особой смелостью, и окна южного фасада являют собой великолепный образец пламенеющей готики XIV века, которая предшествовала искусству эпохи Возрождения. Заслуживает внимания и высоченный портал[40] — замечательная страница, с великолепием исписанная иероглифами средневековья, не уступающими по художественной ценности аистам и ибисам Древнего Египта.
Друзья провели в соборе несколько часов и нисколько об этом не жалели.
Оценив памятники средних веков, они решили взглянуть и на творения современных архитекторов, что оказалось нелегко; театр и биржа были уже в преклонных летах, а Жонатану хотелось составить суждение о нынешних вкусах главного города Нижней Луары. И его желание было полностью удовлетворено.
В конце длинной улицы он заметал здание с массивным фасадом.
— Что это может быть?
— Это… — изрек Жак, — это памятник!
— Какой именно?
— Театр! Впрочем, не удивлюсь, если он окажется биржей, при условии, конечно, что это не вокзал.
— Весьма сомнительно.
— Ну и дурни же мы! Да ведь это просто-напросто Дворец Правосудия![41]
— С чего ты взял?
— С того, что тут так написано золотыми буквами!
Действительно, архитектор — безусловно ловкий человек — обозначил свое творение, уподобившись художнику Орбанга, который, нарисовав петуха, надписывал сверху: сие есть петух. Впрочем, Дворец Правосудия мало чем отличался от других современных строений. Жонатан и не стал бы его разглядывать, не будь особого предназначения лестницы, которая шла от фасада к залу ожидания. По замыслу зодчего по ней должна подниматься — нет, не публика, а полдюжина колонн; задаешься вопросом: куда колонны маршируют? Ну конечно же в суд присяжных — и они действительно заслуживают того, страдалицы! Однако, взобравшись на верх лестницы, они не могут проникнуть в зал, поскольку несут на себе арку моста, а под ней — и статую Правосудия, фигурой напоминающую даму на средних месяцах беременности!
Все это парижанам удалось узреть за три дня; они добросовестно исполнили намеченное, и вот наконец наступил вечер вторника.
Глава IV
ПЕРВЫЕ МИНУТЫ НА БОРТУ
На набережной Рва толпился народ; над обоими судами уже вились клубы дыма. «Графа» и «Графиню» сотрясала дрожь — от форштевня[42] до ахтерштевня[43]. Часы на бирже пробили шесть.
Жак и Жонатан находились уже на борту; они разыскали место, где им предстояло провести ночь. Жак не мог сдержать чувств; он бегал взад и вперед, временами нервно смеясь, потом садился, сноса вскакивал — и так десятки раз, он перегибался через релинги[44] и с волнением вглядывался в водяные струи, затем мчался взглянуть на паровую машину, котел которой мощно клокотал. Он приходил в восхищение при виде могучих цилиндров, пока еще неподвижных поршней, потом возвращался на корму, вставал за штурвал и уверенно клал на руль руку. Его распирало желание перекинуться хоть парой слов с капитаном «Графа д’Эрлон», однако тот торопился закончить погрузку, что удалось (заметим ради справедливости) лишь в восемь часов вечера.
Жонатан был более сдержан, воспринимая происходящее несколько иначе; он полагал, что провести на корабле целые сутки — не большое удовольствие.
— А вдобавок, — повторял он, — считаю, нет большей глупости, чем ехать в Шотландию через Бордо! Это же абсурд!
— Ну почему же? — парировал Жак. — Все дороги ведут в Рим! Эта пословица наверняка родилась в Пьемонте.
Наконец все уже были на борту, капитан дал сигнал; колеса «Графа» завертелись, и корабль, развернувшись, подхваченный течением, быстро покинул порт, избегая столкновений с многочисленными судами.
38
Французское слово «масон» имеет два значения: основное — «каменщик» и другое, производное, — «член тайной организации франкмасонов, или вольных каменщиков».
39
Неф — вытянутая в длину, обычно прямоугольная в плане часть помещения (например, христианского храма), разделенного рядами колонн, арок или столбов.
42
Форштевень — вертикальная или наклонная балка набора судна, замыкающая его носовую оконечность; является продолжением киля, связывая последний с набором палуб.
43
Ахтерштевень — основное крепление кормы судна, жестко связанное с кормовой частью киля.