Таг
В монастыре Гегард, что вырублен в скале, Наапет спел нам три песни.
У него хороший голос; в молодости он пел в хоре, и знакомые сказали нам, чтобы мы попросили его спеть в Гегарде, где изумительная акустика, особенно на втором ярусе: «Вы, конечно, его уговорите».
Мы были одни в верхнем храме. Лишь под конец, когда Наапет пел третью песню, в дверях появились молодые армяне; остановившись, они слушали его как зачарованные. Потом очень тепло поблагодарили.
Гегард производит незабываемое впечатление. Это монастырь XII в. Войдя в его ворота, оказываешься в обычном монастырском дворе. Видишь кафедральный собор, источник, ряд келий, защищенных стеной. Храм — центрическое крестообразное сооружение с клиновидным куполом на большом барабане и с характерной мозаикой из наклонных плоскостей, образующих уступчатую кровлю. Позднее пристроили притвор, он ниже и шире. Из него в собор ведет узкая дверь. В центре потолка храма отверстие — световой проем и дымоход, как в старинных сельских домах. Очень красивы детали потолка и четырех поддерживающих его прочных колонн.
Одну стену нефа заменяет скала, как бы пролог к тому, что мы увидим, пройдя через два входа и оказавшись в церквах, вырубленных в скале. Зрелище неповторимое. Мастера не просто вырубали камень из скалы, но и строили. Подземные храмы ничем не отличаются по архитектуре и декору от воздвигнутых под открытым небом. Замечательная работа, точно найденные пропорции. Это общее впечатление. Кроме того, в память врезается скромный узор, глубоко и прочно, как он вырезан на камне. Бычьи головы, люди, львы, как бы совершенно живые орлы, наивные, с обращенным на нас удивленным взглядом: словно что-то происходило здесь раньше и наше появление их вспугнуло. Как и всюду, в Гегарде особенно восхищает резьба по камню: и тонко обработанная деталь, и едва намеченный контур. Армяне замечательно владеют этим искусством.
Итак, в одной из внутренних церквей Наапет спел нам. Его низкий голос словно поднимался по желобку большой раковины, ширился, звуки струились по розовым изгибам и гасли в свете, проникавшем из центрального отверстия в потолке. Потом хорошо поставленный голос Наапета выводил новую руладу, медленно поднимавшуюся ввысь. Я слушал его и думал, что за двадцать лет знакомства, встречаясь в Москве, я и не предполагал, какие песни таятся в нем, какие древние печали предков отражаются в его мыслях. Нельзя по-настоящему узнать человека, не услышав, как он поет. Тем более без песен нельзя узнать страну, народ.
В тот день Наапет спел одну прекрасную песню, написанную, возможно, самим Маштоцем или Хоренаци, другую песню великого Комитаса[42], на слова поэта VII в., и третью — более позднюю.
До X в. армянская поэзия неотделима от религии и церкви. Она, как и музыка, очень похожа на византийскую поэзию; на медленные церковные мелодии евреев, сирийцев и других набожных народов Востока. Те же люди, которые дали народу письменность и духовную историю, взяли образцы у сирийцев, византийцев и приспособили их к своим потребностям. Они сочиняли стихи и музыку, придерживаясь церковных канонов, но и письменность и литература — все было их собственное — восточные музыка и поэзия в своей естественной атмосфере. Выдающиеся личности V в. Месроп Маштоц, Саак Партев, Иоан Мандакуни связали свои имена с церковной музыкой и поэзией, ее разновидностями кцорд и таракан. По их пути пошли Комитас (VII в.), Степанос Сюнеци (VIII в.), Григор Нарекаци (X в.), отделивший поэзию от церковного богослужения, и его последователи Ованес Имастасер, Нерсес Шнорали, Григор Тга, Нерсес Ламбронаци, поэты армянского Прованса[43]— Киликии.
До XIV в. традиция эта не прерывалась. Кроме того, по образцу церковных гимнов сочиняли религиозные стихи, выражавшие индивидуальное душевное состояние. Подлинное личное чувство находило способы выразить себя поэтически и в этих оковах; впрочем, то были вовсе не оковы. Каноны церковной поэзии и мелодии, еще не ставшие штампами, долгое время творчески воздействовали на истинное поэтическое чувство. Не случайно, помимо специальных наименований, поэтические и музыкальные пьесы назывались тагами, то есть песнями, как песни, которые пели в поле и дома. В ткань церковной песни вплетались и лирические картины, выразительные средства народной поэзии, древней и привлекавшей людей ученых, ведь она была проникнута национальным колоритом и стремлением к независимости.
Особое влияние на поэзию оказали древние эпические песни. Впервые их собрал Хоренаци в своей «Истории». Они прочно вошли в национальное сознание, как и все связанное с историей и культурой Армении. Как было сказано выше, сведения о прошлом армянские историки черпали из устного фольклора. В армянских песнях растворились древние легенды и исторические события. Обычно образ древнего царя в поэзии связан с историческими личностями, жившими в разное время, а иногда и легендарными. Первый эпический цикл отражает древнейшие исторические события; центральный образ его — Трдат I и эпоха, хронологически отмеченная знаменитой древней столицей Артаксатой, то есть доэллинистический и доримский период. Певца, который слагал и хранил в памяти песни, называли випасан, и позже весь цикл получил в литературе название «Випасанк». Следующий цикл — «Персидская война». В нем отражены события, происходившие до V в., — войны с персами и римлянами или византийцами. Но главное — столкновения армян, которых представляет царь Аршак, с персами во главе с Шапухом. Есть прекрасная песня, где рассказывается, как Шапух, заключив Аршака в крепость Ануш, приказал убить его главнокомандующего Васака Мамиконяна, содрать с него кожу и, сделав подобие чучела, поставить в келью к Аршаку. В древних повествованиях сохранились разные описания страшной крепости Ануш, об узниках которой под страхом смерти никто не имел права напоминать персидскому царю. А кто осмеливался это сделать, попадал в Башню забвения.
42
Комитас (С. Г. Согомонян, 1869–1935) — классик армянской музыки, композитор, хоровой дирижер, ученый, музыкальный общественный деятель. Получил это имя в честь выдающегося армянского гимнотворца VII в. Комитаса. — Прим. ред.
43
Прованс — историческая провинция на юго-востоке Франции. Здесь возникла (конец XI в.) и расцвела в XII–XIII вв. лирическая поэзия трубадуров, провансальских поэтов-певцов, воспевавших радости жизни, воинские подвиги, рыцарскую любовь. — Прим. ред.