Я говорил о массе цемента. Это не совсем так. У армян в изобилии строительный камень: гранит, черный камень и главным образом туф, мягкий, легко поддающийся обработке. Возьмешь в руки кусочек туфа, а он еще теплый, от него исходит дух, как от свежего хлеба. Из туфа в основном и построен Ереван. Розовый, серый, черный, он сверкает на солнце и придает городу своеобразный колорит. Ереван впечатляет своими красками. У армянских камней богатая цветовая гамма, особенно красивая на фоне деревьев и травы при меняющемся освещении дня и ночи. В камне особая выразительность, как и в резких звуках армянской речи.
В Ереване есть красивые здания, их стоит посмотреть. Город, к счастью, попал в руки талантливых людей, которые, увидев, что их соотечественники собираются строить свой дом, съехались и стали работать, чтобы создать город, страну, государство. Они привезли сюда и свои святыни. Строили дома, сажали деревья, создавали памятники. В ереванских названиях, как и всюду в Армении, господствует слово «нор» — «новый»: Нор-Себастья, Нор-Зейтун, Нор-Бутанья, Норагюх и так далее. Так же у нас: Неес-Иониес, Неес-Смирнес, Неа-Гераклия. И многие из тех, кто в двадцатые-тридцатые годы планировал, строил, созидал, остались в городе памятниками в бронзе и камне. А есть и такие, кто не жил в Ереване, но и сюда дошла их слава и искусство, которые помогли ереванцам наладить жизнь. Перед войной привезли из Парижа в Ереван прах великого армянского композитора Комитаса. Ему поставили памятник и создали парк-пантеон, носящий его имя. Этот гениальный человек дал хлеб духовный своей родине.
Перед оперным театром — памятник композитору и дирижеру А. Спендиарову, неподалеку — поэту О. Туманяну.
В больших городах мира есть памятники, сооруженные как бы по одному шаблону к какому-нибудь юбилею. И хотя их стоит много, будь то даже огромные всадники, они никого не увековечивают и теряются в тучах пыли, шуме, напряженном автомобильном движении, не живут в человеческой памяти, не преображают окружающего пейзажа. Проходишь мимо и не замечаешь их. Еще издали что-то говорит тебе об их незначительности. Я не имею в виду лиц, которых не уважаешь, лиц, недостойных увековечения. Их-то как раз замечаешь. Но и в чужих странах, чьей истории не знаешь, подлинное искусство впечатляет, завораживает. А если в огромном массивном памятнике нет величия и вдохновения, то он напоминает декорацию, оперетту… Монументальное искусство носит иногда, я бы сказал, опереточный характер.
Памятники Еревана, все, что я видел, величественны и монументальны. В них своя атмосфера, благородство, мужество, яркая индивидуальность. И хотя их много, перед каждым останавливаешься, каждый говорит тебе о чем-то, будь то задумчивый поэт, древний или современный военачальник, ученый или коммунар. А ведь если подумать, у армянской скульптуры нет больших традиций, ее затмило декоративное искусство, тонкая обработка деталей.
Восхищает и выбор места для памятника, который обычно прекрасно сочетается с окружающим пейзажем и воспринимается как его выразительная деталь. Так создаются любовь и уважение к этим гранитам, бронзам, крепнет национальная гордость. Поэтому армянин берет своего друга за руку и ведет показывать памятники, если не все, то хотя бы некоторые.
В Ереване прекрасно помнят имя архитектора Таманяна. Счастье для города иметь такого Первого мастера, счастье выпало и Таманяну — ведь ему поручили построить столицу своей родины. Иначе кто бы теперь знал, что жил прекрасный армянский архитектор, который построил какой-то особняк в Москве и Царском Селе, а в тридцать пять лет стал академиком в Петрограде и вице-президентом Российской академии художеств. Когда слышишь рассказы о нем, понимаешь, что этот человек не щадил сил для работы. В 1923 году его пригласили из Ирана в Армению. Он начал с электростанции, подобно тому как хороший гончар делает прежде всего печь и круг. И в первом произведении Таманяна современные достижения науки сочетаются с национальным вкусом, умением армян строить и украшать. Его рукой был вычерчен общий план Еревана, он сам воздвиг первые правительственные здания, обсерваторию, публичную библиотеку, оперный театр с филармонией. Большой красивый театр получил премию в 1936 году в Париже и в 1940 году — в Москве. Возле театра Таманяну поставлен памятник. Его изобразили за работой, над чертежной доской, и, несмотря на некоторую театральность, радует, что камни эти обрели в городе жизнь.