Ереванцы не жалеют, не экономят места. Щедро предоставляют его улицам, площадям, паркам, тем, кому принадлежит все, — здешним жителям. Проходя по улицам Еревана, мы убеждаемся, что он — лучший памятник прекрасному Первому мастеру, который предварительно все учел, все рассчитал и, кроме того, позаботился, чтобы людям удобно было жить в городе, чтобы у них создавалось ощущение свободы в пространстве, чтобы они легко дышали.
Но в такую эпоху, как наша, что может предугадать ученый, ведь даже писатели-фантасты не видят подчас далекой перспективы. В Ереване ощутимы два ритма: один — спокойная протяженность линий, повторяющих очертания окружающих гор и плавные переходы ландшафта; и другой — стремление увязать ныне происходящее с прошлым — ритм, предпочитающий циркуль линейке. Таманян проектировал город на 150–200 тысяч человек. А теперь в Ереване живет более миллиона людей. Такой быстрый прирост населения произошел после войны. Памятник архитектору стоит в середине большого круга, который представляет собой городской центр. Первый мастер повернулся лицом туда, где жил и строил, а за его спиной — масса послевоенных домов. Он словно говорит: дальше — ни шагу, а там, позади, пусть делают, что хотят.
При сравнении с греческими городами — для армян это слабое утешение — видно, что Ереван не очень пострадал от современной урбанизации, хотя пространственные решения и цветной камень много потеряли от ударов прямых линий, простых многоэтажных зданий, в изобилии выросших в последние, торопливые годы. Мой друг Вани (тот, с которым мы охотились на кабана верхом на джипе) сказал нам после охоты, когда в пастушьем загоне мы ели свежий ма-цун и домашний хлеб с сыром, что туда, то есть в Ереван, он ехать не собирается, предпочитает проводить в горах зиму и лето; особенно хорошо в горах зимой, когда снег на несколько месяцев заносит дороги и сюда добираются лишь храбрецы, которые, попав в нижнее селение, садятся в железную корзину, и два брата, Вани и Вали, по одному поднимают их на тросе в свою обитель.
Арагац
Арагац — самая величественная гора, стоящая напротив Арарата, в сердце Армении. Высота его более четырех тысяч метров, хотя со стороны он кажется ниже. Постепенно набирая высоту с одной стороны и плавно спускаясь — с другой, он образует гигантский купол, похожий на небесный свод. Как и все вокруг, он вулканического происхождения. Те, кто поднимались на него, знают, сколь обманчивое впечатление производит он со стороны на туристов. Если взобраться на гору, увидишь четыре большие вершины, обрамляющие древний кратер, занесенный снегом. Кое-где сохранились остатки ледников эпохи мамонтов и волосатых носорогов.
Когда, выехав из Еревана, мы направились к Арагацу, нам показалось, что мы попали на Луну или в пустыню. Камни, темная, красноватая железистая земля, мелкая острая травка, полынь, колючки, чертополох. Царство Арагаца — восемь тысяч квадратных километров из двадцати девяти — тридцати, составляющих всю страну. А дальше — другие спящие горы, всюду, куда ни кинешь взгляд, — пепельная бесплодная земля.
Как же живут в Армении люди?
Если спросить армянина, что производит его страна, он с мрачным юмором ответит: камень. Так и есть. И скажет, что одно из названий Армении — Карастан, Царство камня.
Я говорил уже о камнях Армении. Забыть о них невозможно. Куда ни пойдешь — они перед тобой. Теперь эта советская республика благодаря камню, цементу, асбесту, алюминию, меди, свинцу и, конечно, умелым рабочим рукам — современная высокоразвитая промышленная страна. Сельское хозяйство дает 10–12 % дохода республики. Плодородной земли почти нет. А для той, что есть — около 450 тысяч гектаров, — нелегко найти воду. Дождей, выпадающих в низинах, в долине Аракса и пустынных степях, по которым проходит дорога на Арагац, не хватает, чтобы напоить землю. Много влаги задерживается на высоких плоскогорьях с альпийской растительностью. Вот почему еще со времен царя Аргишти процветало здесь искусство строить водопроводы и каналы, прокладывать желоба, один из которых, высеченный в граните и твердом черном камне, сохранился до наших дней, и по нему, как в древности, бежит вода. Мы видели его в тех местах, где проезжали. Без воды земля здесь мертва.
Три четверти обрабатываемых земель — поливные. Поля орошают водой из озера Севан. От каскада электростанций, сооруженных на реке Раздан, получают электроэнергию. Но после тридцатилетней интенсивной эксплуатации уровень воды в озере снизился на двадцать метров. Дальнейший процесс обмеления привел бы к национальному бедствию. Пришлось ограничить расход воды и по подземному каналу, прорытому в горах, пустить воду одной из рек, чтобы напоить само озеро. Огромные проблемы для маленькой республики. Ее экономика развивается, разумеется, в общей системе экономики Советского Союза. Часть расходов электроэнергии — в настоящее время в Армении значительно развита промышленность — покрывает атомная электростанция, действующая в старом Сардарапате. Но потребность в электроэнергии велика. Теперь пытаются и сельскохозяйственный вопрос решить по-новому. Если землю не обрабатывать, чтобы она плодоносила, она снова превращается в камень.