В Берне мы встретили очаровательную семью, отца, мать и дочь, Кристоферсонов, с которыми меня познакомили друзья по колледжу. Я нашел мистера Кристоферсона самым приятным знакомым, который особенно соответствовал моему душевному настрою. Мы часто совершали экскурсии в горы вместе с молодым Ричардсоном, иногда в компании двух дам, которые очень приятно отзывались об уме моего юного подопечного. Должен сказать, что поначалу я несколько завидовал тому вниманию, которое мисс Кристоферсон уделяла Ричардсону, но вскоре убедился, что она просто покровительствует неотесанному парню, которого, как мне кажется, она скорее презирала, чем восхищалась, хотя в добром расположении духа иногда выводила его в свет.
Я никогда не забуду эти прогулки и поездки вокруг Берна на фоне великолепных снежных Альп или у бурлящего Аара. Это одни из самых ярких моментов моей жизни. Несколько раз я упоминал о моем таинственном друге и избавителе Позеле, от которого я не получил ни одного письма или сообщения с тех пор, как он уехал в Америку.
– Мне бы так хотелось, чтобы вы с ним встретились, – сказал я однажды Мод Кристоферсон, когда мы гуляли по холмам близ Берна. – Возможно, вы сможете разгадать его тайну. Говорят, что дамы острее распознают секреты, чем мужчины.
– Мне бы очень хотелось, – сказала Мод, – познакомиться с вашим таинственным другом. Человек, который может вывезти друга из Парижа в разгар осады через прусские линии, который обладает такой удивительной способностью усыплять людей, когда ему это нужно, который так сведущ во всех вопросах и при этом так молод, такой восхитительный Кричтон, который никогда ничего не расскажет о своей нации или происхождении, – это действительно любопытная личность, с которой стоит познакомиться. Мне нравятся эксцентричные люди. Ваш друг похож на Жозефа Бальзамо из романа Дюма, но я надеюсь, что он не такой плут.
– Нет, я вполне уверен, что он не плут, хотя и загадочный. Он кажется религиозным в своем роде, хотя в чем его религия, я не могу определить. Он очень благоговейно отзывается о каждой форме христианства, а в поведении кажется вполне последовательным. Его манера поведения в церкви Святого Ансельма была самой набожной, а что касается модного скептицизма века, то он всегда отзывался о нем с невыразимым презрением, как о чем-то скорее глупом, чем нечестивом, ведь он снова и снова убеждал меня, что набожность – это истинная мудрость.
– Возможно, он лицемер, – сказал мистер Кристоферсон, врываясь в наш разговор. – Я не люблю этих загадочных людей. Возможно, он нигилист, или главарь фениев3, или еще чего-нибудь в таком роде.
Так мы часто разговаривали о Позеле, и чем больше я говорил, тем больше дамы, казалось, возбужденные любопытством, желали встретиться с этим странным существом, так непохожим на всех остальных.
****
Однажды утром, когда я спустился к завтраку, я обнаружил на столе письмо, написанное странным, но изящным почерком, адресованное из моего колледжа в Оксфорде. На нем был почтовый штемпель Бомбея. Я сломал печать и был одновременно удивлен и обрадован, прочитав следующее:
"Дорогой Гамильтон, я рассчитываю быть в Берлине во время триумфального вступления прусских войск, если вы будете там, я буду рад встретиться с вами. Я буду на Унтер-ден-Линден, по левую сторону от Бранденбургских ворот. Да пребудет с Вами Бог.
Позела".
Я показал это странное послание Кристоферсонам. Дамы были очарованы.
– Давайте поедем в Берлин, – сказала Мод. – Я бы так хотела увидеть вступление прусских войск. Это будет зрелище, которое мы никогда больше не увидим. Это будет великое историческое событие, о котором потом будут долго говорить.
Хотя я подозреваю, что очарование прусского въезда было лишь частью их причины (ведь они никогда раньше не говорили об этом долгом путешествии в Берлин), их уговоры были настолько искренними, что мистер Кристоферсон уступил, и мы вместе отправились через Германию в Берлин, добравшись туда за день до триумфального въезда.
****
Мне нет необходимости пытаться описать это великолепное воинственное зрелище, о котором так часто рассказывают более талантливые авторы.
Достаточно сказать, что она превзошла все наши ожидания. Мы заняли место недалеко от Бранденбургских ворот. Толпа была настолько плотной, что искать там Позела было все равно что искать иголку в стоге сена, но, когда мимо пронеслись стройными рядами гвардейцы, подняв глаза к дереву, я заметил там своего необычного, эксцентричного друга. Он тоже увидел меня и махнул ругой. Не сводя с него глаз, я заметил, что перед окончанием процессии он спустился вниз и затерялся в толпе. Мы остались на месте, и через несколько минут Позела локтем протиснулся ко мне.
3
Фе́нии – ирландские революционеры-республиканцы второй половины XIX – начала XX веков, члены тайных организаций «Ирландского республиканского братства»