- Ну, ты ж сказал, что хочешь #баться. Для этого нужно снять труселя. Давай, только побыстрее!
И вот, как только Селин снял с себя трусы, то всё его остроумие разом куда-то улетучилось. Полностью голым он чувствовал себя более глупым, чем есть на самом деле. То есть, первая из глупостей заключалась в том, что он не зажал срам своими ладошками.
- Сюда кидай!
Селин кинул.
- Почему такой писюн маленький?
- Ну, - промямлил тот, - от холода просто съежился...
- И ты решил, что будешь трахаться таким крошечным, как у маленького мальчика, писюнчиком? - сунула она себе в сумочку его трусы, руку при этом из-за спины не вынимая. - А ну-ка, попрыгай!
- Зачем?
- Ну, может, он отпадет при тряске. Давай, поскочи с большой скоростью!
- Отдай их назад.
- Как ты же сам говоришь: "зачем".
- Я думал, что ты трахаться... Ну, то есть... - стушевался он под воздействием ее взгляда.
- Интересно, за кого ты меня принимаешь...
- А ты - меня? За дебила, которого можно заставить спустить штаны, и стоять - отпускать свои плоские шуточки в его адрес.
- Нет, лично я тебя принимаю за серийного убийцу. Я просто пытаюсь понять: как ты своей смешной штучкой трахаешь жертв! Она ж у тебя не стоит!
- Я - трахаю?!
- Ну, это ж твои слова: "хочу е*аться". Я тебя за язык не тянула.
- То есть, ты хочешь сказать, что это я за тобой сейчас гнался, а не ты за мной!
- Спасибо, Кэп!
То есть, она сказала: "Спасибо, Капитан Очевидность". То есть, Селин донес до нее совершенно ненужные, очевидные сведения, и она так саркастично его поблагодарила.
- Но, ведь, это ты гналась сейчас за мной!
- То есть, по твоему мнению, маньяк здесь не ты! Кто угодно, хоть этот кирпич, о который ты сейчас споткнулся, но только не ты!
- Просто, судя по твоим рассуждениям, у меня должен быть стояк при виде своей жертвы.
- И что дальше? - проговорила та, поскольку Селин замолчал.
- Но, - продолжал он, - поскольку парень не ты, значит, раз у меня нет стояка, то ты маньячка. Потому что...
- Потому что, - перебила она его, - ты хочешь сказать, что я парень! Переодетый мужик. Правильно?
- Нет. То, что ты не докажешь, потому что ты девушка, и, следовательно, у тебя не может вставать при виде своей жертвы.
- Блин, как-то путано ты объясняешь... Во, чё придумала! Давай, я разденусь догола? Если у тебя не встанет, значит, ты не серийный убийца. Тот, который убивает маленьких детей, трахает и ест их трупики. Ну, что ты на это скажешь?
- Хорошо, раздевайся.
В конце концов, у Селина не было другого выбора.
И тогда девушка вытащила из-за спины эту свою ручонку, которую прятала. Дело в том, что в кулаке она сжимала рукоятку от топора. С лезвия при этом капали капли крови. Хоть и ночью слабо видно, но Селин в точности в этом был уверен.
- Ты что?! - испуганно пискнул он.
- Да ничего. Просто, ты щас положишь на тот кирпич свои причиндалы... На тот, о который ты спотыкнулся! Вот, что.
- Или ты зарубишь меня?
- Просто, когда я догола разденусь, то твой крошечный писюн поднимется, даже, хоть его и отчекрыжили.
- Э-э... - потерял на секунду Селин дар речи.
- Иди, подходи к кирпичу, урод!
Но сзади Селина послышались выкрики: "Стоять! Не с места!" Селин резко оглянулся и увидел нескольких милиционеров, нацеливших на него стволы. "Дак не я маньяк!" - глупо промямлил тот. Но, когда он посмотрел в сторону девицы, то решил, что, скорее всего, он и есть. Потому что девицы никакой там не было. Ясен перец, что на вопрос "почему голый", глупо отвечать: "Меня девушка-маньяк заставила раздеться".
11
Потом, когда его освободили, через несколько недель, то Селин узнал обо всём. То, что поймали настоящую убийцу. Когда ее допрашивали, то оказалось, что убивать ее заставляла мертвая подруга. Она говорила, что первый раз подруга ей явилась через телеэкран. Через самый обычный телевизор.
- А почему вы сразу ее не схватили? - набросился Селин на тех оперативников, которые задержали его на улице голого. - Я же сразу сказал, что не я, а эта девка убийца!
- Ну, там была старуха. Извини, мы бы не успели так быстро сообразить. Ты же сам понимаешь, как ловко всё запутано?
"Старуха?! - чуть не провопил он это вслух. - А почему вы ее видели, а я - нет?" Он не мог произнести такое вслух. Поскольку это был известный ему феномен, в ходе которого одни людишки видят доппельгангера, а вторые - нет.
Он не мог озвучить подобные вещи, поскольку это дуркой попахивало. Про это знал только один он и никто больше.