Боб Шоу
Путешествие в эпицентр
Пролог
Мой палец лежит на черной кнопке. Улица за окном выгладит безмятежно, но на этот счет я не обманываюсь — там меня ждет смерть. Мне казалось, я готов к встрече с ней, однако теперь меня охватывает странное оцепенение. Оставив все надежды на жизнь, я все еще не хочу умирать. Подобное состояние напоминает мне состояние мужчины, чей брак разваливается (об этом я могу судить достаточно авторитетно), но у которого не хватает выдержки или инициативы для собственного романа. Такой мужчина, собравшись с духом, может смело и с вызовом глядеть в глаза другой женщине, но втайне мечтает, чтобы она сделала первый шаг, потому что, несмотря на его стремление, сам он на это не способен. Так и я трепещу в нерешительности на пороге одной из тысяч дверей, за которыми живет смерть.
Мой палец лежит на черной кнопке.
Небо тоже выглядит мирно, но кто может знать? Возможно, именно сейчас где-то там, в свинцовом океане ветров, самолет готовится высвободить из своего чрева маленькое рукотворное солнце. Или в стае ложных целей и кувыркающихся обломков носителя проходит верхние слои атмосферы боеголовка баллистической ракеты. Целый город исчезнет со мной, но пока я еще могу выдержать мысль о семидесяти тысячах смертей: лишь бы хватило времени исполнить задуманное до того, как в небе расцветет и набухнет огненная комета.
Лишь бы хватило времени нажать черную кнопку.
Левая рука висит безжизненной плетью, ручеек крови стекает в ладонь, заставляя невольно сжимать кисть, цепляться за эту жизнь. Я не могу найти отверстие в рукаве, куда вошла пуля: ткань сомкнулась вокруг него, словно перья птицы, и это кажется странным. Хотя что я понимаю в подобных делах?
Как случилось, что я, математик Лукас Хачмен, попал сюда? Это должно быть интересно — обдумать все. События последних недель, но я устал, и мне нельзя отвлекаться.
Я должен быть готов нажать черную кнопку.
Глава 1
Хачмен взял со стола лист бумаги, еще раз взглянул на текст и почувствовал, как что-то странное происходит с его лицом. Ощущение ледяного холода, возникнув у висков, медленной волной прокатилось по щекам к подбородку. Там, где проходила волна поры открывались и закрывались неровной границей, какая бывает от ветра на хлебном поле. Кожу слегка покалывало. Хачмен приложил руку ко лбу и понял, что его лицо покрылось холодным потом. «Холодный пот, — подумал он, невольно схватившись за возможность сосредоточиться на чем-то тривиальном. — Оказывается, это не просто фигуральное выражение…»
Он отер лицо и встал, ощущая необычную слабость. Лист бумаги отбрасывал солнечные лучи прямо в лицо и, казалось, светился зловещей белизной. Лукас уставился на плотно нанизанные строчки, но его сознание упорно отказывалось принимать то, что они описывали. «Господи, какой безобразный почерк! В некоторых местах цифры в три-четыре раза больше чем обычно. Очевидно, это должно говорить о слабости характера…»
Неясный цветной силуэт, что-то розовато-лиловое двинулось за дымчатой стеклянной перегородкой, отделявшей кабинет Хачмена от комнаты секретарши. Он судорожно схватил листок и, скомкав, спрятал в карман, но цветное пятно направилось не в его сторону, а к коридору. Лукас приоткрыл разделяющую их комнаты дверь и взглянул на Мюриел Барнли. Ее лицо напоминало ему настороженное лицо благонравной деревенской почтальонши, а чрезмерно пышная фигура, видимо, служила ей постоянным источником смущения.
— Ты уходишь? — спросил Хачмен первое, что пришло в голову, в который раз окидывая взглядом ее маленький, задушенный картотечными шкафами кабинетик. Рекламные плакаты бюро путешествий и горшки с цветами, которыми Мюриел пыталась его украсить, лишь усугубляли впечатление замкнутости и тесноты.
Она со сдержанным вызовом посмотрела на свою правую руку, уже вцепившуюся в дверную ручку, перевела взгляд на кофейную чашку и обернутую в фольгу плитку шоколада в левой, затем на настенные часы, показывавшие 10.30 — время, когда она обычно уходила на перерыв к другой секретарше дальше по коридору. Все это молча.
— Я просто хотел спросить, где сегодня Дон? — продолжал плести Хачмен. Дон Спейн сидел в кабинете по другую сторону от Мюриел и занимался бухгалтерскими расчетами.
— М-м-м… — Лицо Мюриел исказилось осуждающей гримасой, и только глаза за темными стеклами очков, предписанных врачом, оставались скрытыми от Хачмена. — Он будет только через полчаса. Сегодня четверг.
— А что бывает в четверг?