Двадцать первого июля пошли мы в монастырь иезуитов на их праздник. Все главные и лучшие певцы Рима собрались там. С трех сторон наверху были установлены органы, и на всех трех хорах пели певчие. По сторонам алтаря и над западными вратами стояли престолы. Престол большой, но он предивный. Играли то на одном органе, то на трех сразу. Певчие тоже пели то по одному, то хором одна сторона, то все три стороны вместе. Они стояли далеко друг от друга, но нельзя было подумать, что поют они не вместе, никто ни отставал ни опережал. Но (убранство церкви, занавеси, лампады, подсвечники, сосуды для мощей меня поразили. Сначала я отстоял обедню в одной маленькой церкви. Обедню служил один священник, и нас было четверо, и мы едва вмещались [в церкви]. Но вы поверите ли, помимо всего другого, там было семьдесят шесть серебряных изваяний святых. Они стояли на главных видных местах, а не то сосчитать их было бы невозможно. Я уверен, что серебра там было более тысячи литров. Народу поразительно много. Часть приходила, часть уходила. В Риме мало осталось таких знатных мужчин и дам, которые не побывали там. С вечера до вечера второго дня монастырь тот был полон. И трудно сосчитать, сколько тысяч литургий было отслужено. После полуночи туда пришел один старший служитель [архиерей], и до следующего дня он служил там. Множество драгоценного одеяния и потиров видел я там. Множество драгоценностей и богатства. Было три главных алтаря, а еще много других алтарей. Один на восточной стороне, один на северной и один на южной. В южном алтаре была рука святого Франциска Ксаверийского, просветителя Индийского. А в северном алтаре находились нетленные мощи их главного святого — Игнатия. Был праздник в честь него. Тот алтарь и сторона вся выстроена за два миллиона. И один дук, оказывается, сказал: перестройте так же на мои средства и восточный алтарь. Но для человека нашей страны является мечтой даже то, что собирались они разрушить.