Мои друзья-купцы ведать не ведали, что происходило в дальнейшем со всеми теми тканями, что в таком количестве доставлялись в королевство Одевания, но, по их словам, их это нисколько не заботило, они никогда не расспрашивали об этом интендантов королевского дворца, ибо в тех краях одной из высших ценившихся добродетелей была сдержанность, под которой подразумевалось умение держать язык за зубами; все, что их интересовало, так это то, чтобы их ежегодное путешествие было настолько удачным, чтобы обеспечить их благосостояние. Как только все торговые дела были улажены, мои друзья-купцы тут же начали собираться и обратный путь, как и все другие купцы, прибывшие с товарами из разных стран, так как Мод, или королевство Одевания, по их мнению, не представляло никакого интереса для путешественника, ибо смотреть там было нечего и не было ничего такого, из-за чего там стоило бы задержаться; купцы рассказали мне, что даже местные жители изнывали там от скуки на протяжении всего года, за исключением краткого периода, когда проходила Великая Королевская Выставка; они мне также объяснили, что мой приезд был большим событием для королевства, и если я захочу осмотреть город, то не я буду осматривать местные достопримечательности, которых здесь нет и в помине, а смотреть будут на меня как на обладателя невиданного чуда. Однако я все же решил посетить город и осмотреть его, побуждаемый одним из интендантов дворца, которому мои друзья-купцы рассказали обо мне, а в особенности о моем жилете, и ему очень хотелось посмотреть на него и на меня, и я согласился встретиться с ним и сопровождать его в прогулке по городу. Он беспрестанно расспрашивал меня о моем уже ставшем знаменитым жилете, о редком ночном животном, чья шерсть использовалась для того, чтобы соткать из нее ткань для подобных жилетов, о способе охоты на этого зверя (способе довольно странном, причудливом, о котором я ему во всех деталях подробно поведал, но на котором не стану останавливаться здесь из-за нехватки времени и места, хотя его описание и могло бы стать предметом отдельного и чрезвычайно увлекательного исследования и отдельной работы). Он также расспрашивал меня о моих родных краях, о нравах и обычаях моей родины, одним из воплощений которой был мой жилет, вещь, к тому же придававшая мне в его глазах большой вес и даже обаяние. Скачала я ночевал на постоялом дворе, громко именовавшемся гостиницей, потому что именно на это заведение как на наиболее приличное указал мне мой новый знакомый, а затем осведомился у него, нельзя ли при его содействии снять какие-нибудь апартаменты, квартиру или домик, так как на постоялом дворе, где постоянно снуют туда-сюда торговцы, никогда не знаешь покоя. Интендант, которого звали Лабр, отнесся к моей просьбе благосклонно и вскоре представил меня одному очень высокопоставленному вельможе, камергеру королевского двора Пауану, который, по его словам, мог бы мне помочь. Тот принял меня очень любезно. Он нисколько не был удивлен тем, что я пожелал задержаться на какое-то время в королевстве Одевания – во всяком случае, он не стал задавать мне вопросов, – а сказал, что готов предоставить в мое распоряжение две комнаты, ибо дом у него просторный, а живет он очень одиноко с тех пор, как его жена скончалась во время родов; к тому же он нуждается в деньгах, так как его жалованья камергера, как он мне доверительно сообщил, едва-едва хватает на то, чтобы не умереть с голоду. Во время последующей беседы Лабр подтвердил истинность слов камергера и сказал, что на деле он сам намного богаче Пауана, хотя по положению в обществе намного ему уступает. Правда, Пауан мог каждый день бывать при дворе, что в королевстве Одевания считалось высшим успехом, которого мог достичь в карьере человек, за исключением, разумеется, самого короля и его костюмеров, ибо никто в той стране не мог посещать короля и его костюмеров. Вы спросите почему? Ну кто бы мог, если рассуждать здраво, претендовать на то, что он достаточно хорошо одет, чтобы удостоиться такой чести?