Но были ли австралийцы хоть чуточку лучше, когда после первой мировой войны им передали управление бывшей германской колонией Земля кайзера Вильгельма в качестве подмандатной территории под эгидой Лиги наций? Река императрицы Августы стала называться Сепик, порт Фридрих-Вильгельмсхафен был переименован в Маданг, Стефансорт - в Богадьим, гора Гербертсхёйе в Кокопо. Большой остров Новая Померания стал называться Новой Британией, а Новый Мекленбург превратился в Новую Ирландию.
Но смена названий была сущим пустяком по сравнению с той враждой, которую австралийцы пытались привить местным жителям к их бывшим немецким хозяевам-колонистам. Из Джаяпуры я вылетел в Лаэ (в австралийской части Новой Гвинеи, бывшей Земле кайзера Вильгельма), откуда намеревался на небольшом арендованном самолете добраться до патрульного поста Меньямья. Рядом со мной сидит высокопоставленный американский чиновник из ООН, который инспектировал в Ириан-Джая работу ФУНДВИ - организации по оказанию помощи Ириан-Джая в рамках ООН.
Мы пролетаем над побережьем подмандатной территории, и американец рассказывает мне всякие ужасы из истории немецкого правления в этих местах, в частности о том, что по субботам мужчин-аборигенов выводили на особую площадку, где каждый из них получал по три удара бамбуковыми палками независимо от того, совершал он какой-нибудь проступок или нет. "Таким путем немцы старались внушить к себе почтение", - заметил американец.
Я и раньше совершил две поездки по этой территории и не раз слышал историю о розгах, причем всякий раз новый ее вариант. Мне хотелось доискаться до ее источника, но это оказалось невозможно. Скорее всего все это вообще чистый вымысел. Я убежден, что пагубно противопоставлять одну нацию другой. И среди немецких, и среди австралийских колонистов были, разумеется, и хорошие и плохие люди. На протяжении ряда лет мне четырежды предоставлялась возможность пересечь Новую Гвинею из конца в конец. Я мог сравнить результаты правления немецкой, австралийской, голландской администрации... Виденное дает мне известное право утверждать, что лучшими колонистами были немцы. Те немцы, которые и поныне проживают на Новой Гвинее, в основном вполне добропорядочные люди.
2
Из Лаэ я продолжаю путь в Саламауа и Вау, которые еще несколько лет назад были процветающими городками, где жили тысячи австралийцев со своими женами и детьми. Сегодня многие виллы в красивых пригородах опустели, но бары никогда прежде не были так переполнены; и хотя пьют пиво "Форстер" и "Виктория", а не немецкое, в местном обществе по-прежнему царит атмосфера сборищ "юнггезеллен" [19], как в старые времена, когда территория принадлежала немцам. С одной существенной оговоркой: тогда было начало колонизации, теперь же наступает конец колониального периода. Приехав в Вау, я зашел в бар и, пока наслаждался у стойки пивом, стал свидетелем двух драк, на которые никто не обратил внимания. Правда, Вау всегда был беспокойным местом - это объяснялось близостью к золоту на землях племени кукукуку.
Одно время зубным врачом тут был Эрик Вин, человек неглупый, но весьма своеобразный. Золотоискатели не всегда расплачивались с ним за протезы, которые он для них делал. Говорят, что как-то раз один из них имел неосторожность подойти к нему в баре и пожаловаться на то, что протез причиняет беспокойство.
- Ну-ка, вынь его и дай посмотреть, - предложил Вин.
Взяв протез, он швырнул его на пол и раздавил ботинком.
- Теперь мы в расчете, - спокойно сказал он.
Особенно досадил ему молодой Эррол Флинн, который в то время работал здесь старателем. Он удрал в Гонконг, так и не уплатив Вину по счету. Когда Флинн стал знаменитым киноактером в Голливуде, Вин послал ему счет, но был вынужден удовлетвориться цветной фотографией кинозвезды, которую тот прислал в ответ. Он повесил ее в своей уборной, где ее сожрали тараканы.
Однажды австралийский ревизор, направленный в Вау для проверки золотого прииска, рассказал, что в углу бара он заметил человека, растянувшегося на полу во весь рост.
- Да, крепко вы тут друг друга отделываете, - заметил он одному из посетителей - Случись это в Сиднее, кто-нибудь вызвал бы полицию.
- А это и есть местный полицейский, - услышал он в ответ.
Глава восьмая
Река ужасов. - Откуда произошло название племени. - Каждый подросток должен стать "убийцей людей". - Гибель золотоискателя Даммкёлера. "Злейшие люди планеты". - Нужны три переводчика. - Нападение
1
Всю ночь лил сильнейший дождь. Он начался во второй половине дня с нескольких тяжелых капель, а затем разразился с такой силой, словно небо прохудилось. Вода хлестала как из брандспойта. Дождь застал нас на Этросити-ривер, или Реке ужасов, на центральном плато, которое славится обилием осадков. Толстенные струи воды с шумом падали на листья деревьев, хлестали по высоким, в рост человека, стеблям травы кунай, заставляя ее колыхаться, подобно тому как волнуется в непогоду хлебная нива в наших северных краях. Горные тропы размыло, по ним, как по скользкому льду, было опасно ходить. По брезентовой крыше нашей палатки дождь бил с такой яростью, что казалось, будто она установлена под самими каскадами воды, которую выбрасывает из своих недр фонтан Гивион на одной из площадей в Копенгагене.
Под утро дождь наконец прекратился. Какое-то время запоздалые капли медленно, с шумом скатывались с листвы, но вскоре все смолкло, только слышался гул реки. Над нашими головами, на черном, точно бархат, небосводе проплывали клочья свинцовых туч, заслоняя бледную Луну. Лежа в палатке под покровом москитной сетки, я вдруг увидел, что потоки воды по обе стороны от моей раскладушки размыли траву и грозят перевернуть хрупкую деревянную конструкцию, служащую мне ложем. Я уже потянулся за карманным фонарем, чтобы попытаться найти свои покрытые толстым слоем грязи сапоги и поправить положение, как чья-то рука сквозь сетку зажала мне рот, и я услышал шепот переводчика Джона:
- Не шевелись... Не зажигай фонарь!
- Ты думаешь, они поблизости?
- По-моему, на том берегу. Лежи тихо, давай послушаем...
Поначалу я слышал только журчание воды. Внезапно молния выхватила из темноты окруженные клубами тумана деревья, гулкие раскаты грома эхом прокатились в долинах по ту сторону реки. Когда молния и гром завершили увертюру к моему гастрольному спектаклю на берегах Реки ужасов, обозначенной на карте как Верхняя Таури, я заметил как раздвинулся занавес. Все было готово к первому акту. Скоро появятся главные персонажи воины-кукукуку. И будет передо мной разыграна драма на мотив "танца ужасов" или же веселая комедия из времен каменного века, я пока не знал. Что ждет меня - мучительная смерть или встреча с детьми природы, исповедующими любовь к ближнему и радость жизни? Эти мысли роем пронеслись в моей голове, а между тем доносившиеся из темноты звуки не оставляли сомнения в том, что воины-кукукуку находятся совсем рядом. Громкое пощелкивание языком, заглушающее плеск воды, свидетельствовало о том, что один из патрулей племени вступил на боевую тропу. Такими звуками кукукуку стараются задобрить злых духов, которые всегда появляются в образе казуара, и для этого подражают кудахтанью птицы во время спаривания.
Удивительная птица казуар: удар мощных ног по силе не уступает удару задних ног мула, а ее лобная кость похожа на забрало большого шлема. В какой-то момент ее кудахтанье напомнило мне о нашей кукушке в кустах в ночь на Ивана Купалу, и, лежа здесь, в сырых джунглях, вдыхая воздух, наполненный запахом гниющих растений, я вдруг оказался во власти сентиментальных воспоминаний о белых ночах по другую сторону земного шара. Но тут же поймал себя на мысли, что точно так же пощелкивают языком воины-кукукуку перед тем, как броситься в атаку. Птица казуар на языке береговых папуасов называется кукукуку, и это имя из-за воинственного клича (который одновременно призван отпугивать злых духов) было присвоено племени, которое само себя называет меньямья, что можно скорее всего перевести как "правильные люди".