Спустившись с перевала, мы вскоре свернули с дороги и остановились на левом берегу Яркенд-дарьи на дневку. Река лишь за несколько дней до нашего прибытия на нее, 18 июня, стала разливаться и несла большую массу необыкновенно мутной, желтого цвета воды. Ширина ее в том месте простиралась до 40 сажен, а скорость течения -- до 6 футов в секунду. Средняя глубина Яркенд-дарьи была в то время около двух сажен, а в омутах, в которых повсюду замечались водовороты, она достигала пяти сажен.
Река несла столь мутную воду, что ее нельзя было не только пить, но и употреблять на кушанье. Поэтому мы вырыли на низменном берегу большую яму и, соединив ее с рекой узкой канавой, пересыпали эту канаву песчаной плотинкой. Просочившись через песок и отстоявшись в яме, вода стала совершенно пригодною для кушанья и питья.
В день прибытия экспедиции на Яркенд-дарью, около 6 часов вечера, у нас случилось горестное событие: утонул один из нижних чинов конвоя -- ефрейтор Григорьев. Расправляя мешок невода на отмели, обрывающейся круто в омут, он нечаянно оступился и попал в водоворот, но не умея вовсе плавать, показался на несколько секунд на поверхности и исчез бесследно. Из числа находившихся поблизости наших людей лучшие пловцы немедленно бросились в омут для спасения погибавшего и стали нырять, но не могли найти его. До самой ночи и весь следующий день наши люди вместе с проводниками искали в этом омуте и ниже в реке труп несчастного, но, к сожалению, нигде не нашли. Это печальное событие повергло всех нас в уныние, тем более тягостное, что мы не могли даже предать труп земле. Товарищи покойного сделали деревянный крест и водрузили его на берегу против омута, в котором безвременно погиб наш общий любимец.
На дневке я тщательно осмотрел всех наших верблюдов, из которых многие от укушений оводами казались ненадежными для продолжительного пути. Действительно, по осмотре, из 88 верблюдов только 48 были признаны годными под вьюки, которых мы имели 50, а остальные слабыми. Поэтому после непродолжительного совещания мы решили из Яркенда, до которого нам оставалось пройти около 250 верст, повернуть на юго-запад в горы Кун-луня и, выбрав там прохладное место с хорошим подножным кормом, простоять на нем до спадения жаров. Этою мерою, как показали последствия, мы сберегли многих слабых верблюдов, большая часть которых наверное погибла бы на пути по жаркой пустыне между Яркендом и Хотаном в июле и августе.
В день дневки, в 3 часа пополудни, термометр Цельсия показал в тени 37,5°, а температура берегового лёсса в то же время была 63,0°. Наши бедные животные сильно страдали от оводов, появляющихся во множестве в долине Яркенд-дарьи о наступлением жаров; кроме того, их постоянно тревожили мухи, мошки, а по вечерам еще и комары.
Дальнейший путь экспедиция продолжала вверх по долине Яркенд-дарьи. Пройдя немного от места дневки, мы обогнули южную оконечность кряжа Гумбес, у которой находится старинное мусульманское кладбище, расположенное на живописном горном мысе, омываемом с трех сторон рекой и осененном тополевою рощею. От кладбища мы следовали по открытой части долины, поросшей невысоким и редким камышом. Около дороги и по сторонам паслись стада овец и видны были тростниковые хижины пастухов. По уверению туземцев, овцы очень хорошо откармливаются молодым, зеленым камышом, который в Кашгарии в начале лета жнут, сушат на солнце, потом вяжут в снопы и дают понемногу зимой скоту, довольствующемуся круглый год преимущественно подножным кормом. Местами в долине реки встречались площади, покрытые густым и сочным камышом, выросшим на выжженных нарочно туземцами местах.
На левом берегу Яркенд-дарьи долина ее на протяжении первой станции повсюду покрыта камышом, а на правом -- тополевым лесом, тянущимся вдоль реки непрерывною полосою от 20 до 30 верст ширины. К юго-востоку от этой полосы простирается пустыня Такла-макан, на окраине которой, сопредельной долине Яркенд-дарьи, по свидетельству сопровождавших нас туземцев, живут дикие верблюды, приходящие по временам к реке на водопой. Те же туземцы утверждали, что в трех днях пути на юг от кряжа Гумбею-таг, в северо-западной окраине пустыни, находятся обширные развалины, называемые Мылыймиин-шаари. Они состоят из остатков глиняных домов, среди которых сохранились древесные пни, обломки разных орудий, черепки глиняной посуды и кости домашних животных. Из этих развалин туземцы добывают медные и чугунные котлы, а также находят в них изредка золотые и серебряные вещи, привлекающие преимущественно искателей, именно: кольца, серьги и различные привески. На раскопки туда ездят исключительно зимой с запасами воды, съестных припасов и фуража для животных по крайней мере на три дня.