Народ Мостов почитает Гагару как божественное начало, однако поклоняется её небесному сыну, Йоре.
Тот был рождён непорочно, высижен из такого же яйца, как и Солнце, однако из любопытства спустился из гнезда на серверную твердь и отринул крылья, чтобы жить подобно людям.
Пока Йора ходил по земле, на сервере царил золотой век.
Плодились Народы, строились города и Мосты, развивались ремесла с искусствами, а люди, когда умирали, отправлялись в Кассам без каких-либо мытарств и проверок на чистоту ноуме.
Но скучала Гагара по своему сыну, искала его по миру, с каждым разом снижаясь все ближе и ближе к земле — а вместе с нею опускались и сами небеса, предвещая катастрофу для всего живушего поверх тверди.
И когда Гагара нашла своего сына, она сбросила вниз свои перья, чтобы тот смог поймать их и улететь с нею.
Поймал Йора перья, сделал из них крылья, однако улетел не в небеса, а к другим серверам, потому что там тоже живут люди.
Говорят, что Гагара с тех пор ищет своего сына в небесах и на земле, да время от времени скидывает свои перья, в надежде, что в этот раз Йора к ней вернётся.
Учение, которого придерживался Гепта, с которым я колесил по серверу, полагало, что любой из живущих может поймать перья Гагары и подняться к небесам.
Но, чтобы божественная птица признала тебя своим сыном, помимо двух перьев, которые станут крыльями, необходимо третье перо — настолько редкое, что некоторые считают, будто оно было у Йоры с самого начала, или же его и вовсе никогда не существовало.
— У тебя подходящее имя, малыш, — время от времени приговаривал торговец. — На языке западных еретиков оно сулит выигрыш. Может быть, тебе удастся отыскать все три пера.
Я послушно кивал, радуясь новым историям про неизвестные народы, но вспоминал уничтожение летней Ставки и не понимал, о каком выигрыше может идти речь.
Да, мне повезло выжить там, где погибли остальные, но именно по этой причине я оказался разлучен с теми, кого любил.
Перья? Я в них тогда не верил.
С Гептой я странствовал четыре года. Мы еще дважды встречали следы разрушений, оставленных Шаром: один раз это была длинная колея, успевшая заполниться водой — ее наш караван обходил почти целую неделю, благо в окрестностях хватало дичи, а вода из самой колеи годилась для употребления.
Другой раз это была Ставка, которую след поделил пополам. Удивительно тонкая граница, глядя на которую я пришел к выводу, что размер Шара меняется, в зависимости от неведомых обстоятельств.
Увы, разрушений меньше не стало, они лишь сменили форму. Граница поделила пополам не Ставку, а само племя.
Люди будто стали чужими друг для друга, в зависимости от того, по какую сторону тонкой черты застала их катастрофа.
Пока шла торговля, мы с Гептой стали свидетелями нескольких дюжин драк, со смертями и тяжёлыми ранениями.
Клубок взаимных претензий и обретенной неприязни был столь велик, что его резали по-живому, с обеих сторон. Никто не желал покидать Ставку, поскольку это означало утрату старинных прав на пастбища вдоль весь кочевого маршрута.
У соседних племен, как выяснилось несколько позже, тоже имелись счёты с расколотым, отчего Гепта предположил, что наказание от Шара судьбы может быть в чем-то назидательным.
Мы покинули враждующую Ставку, так и не увидев признаков возможного примирения.
Но то воспоминания: детальные и реалистичные, будто мне довелось повторно прожить фрагмент своего прошлого.
Под действием трав, я видел то, чего не замечал ранее.
Гепта медленно угасал от скрытой хвори, которая убьет его через три с четвертью года после нашей разлуки. Он все это время вспоминал своего умершего сына Йору, на которого я оказался чем-то похож.
У Народа Моста имя сына Гагары носили многие мужчины. Если бы у Гепты не было старшего брата, он тоже мог бы влиться в толпу Йор.
А расколотое племя всё-таки попыталось выжить, только вряд ли кто из их предков обрадовался бы такому способу решения проблемы.
Незадолго до времени ухода на зимнюю Ставку одна половина племени отравила колодцы и перебив воинов отравленного противника, взяла в рабство всех выживших женщин, включая стариков и детей.
Ненависть никуда не исчезла, а потому рабы подвергались пыткам, пока жестокое обращение не свело их в могилы.
Через два года после смерти последней рабыни, остатки проклятого племени рассеялись по серверу несколькими кровожадными бандами.
Если бы об этом узнал покойный Гепта, он бы, наверняка, просил прощения у образа Йоры за то, что оставленное сыном Гагары человечество ведёт себя настолько недостойно.