Обычно те, кто изображал ведро, за верность предмету и реализму получали пятерки.
Обеспечив таким образом хорошую отметку, каждый из нас остальную часть урока мог заниматься чем угодно: читать или же готовиться к другим предметам, где уже фокус с ведром не проходил.
Урок был в самом разгаре. В тишине слышался лишь шелест карандашей по грубоватой рисовальной бумаге да сладкое посапывание нашего преподавателя. И вдруг из коридора раздался громкий, пронзительный звонок, непохожий на звон нашего медного колокольчика, снятого с шеи какого-то оленя.
Вслед за звонком до нас донесся полный глубокой значительности голос нашего директора;
— Алло! — Это слово мы прежде слышали только в кино.
Я никогда не думал, что оно может звучать так солидно.
— Алло! Директор Ланкиц слушает!
От звонка Самсон Осипович проснулся и, обведя мутноватыми со сна глазами класс, провозгласил:
— Урок окончен!
В ответ послышался смешок, и кто-то сказал:
— Это телефон зазвонил.
Глаза у Самсона Осиповича прояснились;
— В таком случае урок продолжается, и с этими словами он снова закрыл глаза.
К сожалению, пока мы разговаривали с преподавателем, беседа нашего директора по телефону закончилась, и в коридоре снова воцарилась тишина, которая потом в конце концов была нарушена звоном нашего привычного колокольчика.
Мы высыпали из класса и сгрудились возле телефонного аппарата. Он висел довольно высоко, важно поблескивал никелированными шляпками звонков и другими блестящими металлическими частями на трубке и на ручке сбоку.
Честно говоря, у меня страшно чесались руки, чтобы хоть дотронуться до этого чуда. В свое время и разобрал патефон в нашей яранге, пытаясь доискаться «маленьких человечков», спрятанных внутри волшебного ящика и там поющих и играющих на разных музыкальных инструментах. Мое первое близкое знакомство с техникой закончилось крупными неприятностями, воспоминания о которых живо воскресали в памяти.
Рядом с телефоном была прикреплена бумажка с указанием номеров абонентов. Тогда их в Анадыре было не больше десятка. Первым стоял номер председателя окружного исполкома Отке, секретаря окружкома партии, потом шли номера милиции, пожарной части и других малоинтересных для нас учреждении.
Оставалась одна надежда — на вечер. Вечером преподаватели расходились по своим квартирам, повариха закрывала кухню, дежурный воспитатель заваливался спать, и здание училища до самого утра переходило во власть тех, кто жил в комнатах, превращенных из классов в общежитие.
В этот вечер, когда здание затихло и из учительской, где стоял продавленный диван, послышался храп нашего воспитателя, мы собрались возле телефона, пока еще не зная, что будем с ним делать.
— Сначала надо повертеть ручку, потом снять трубку и сказать «алло», — произнес Емрон, науканский эскимос. Он сегодня дежурил по кухне, носил воду в ведре-натюрморте и насмотрелся на испытание аппарата.
— Ну скажешь «алло», а потом? — спросил его Энмынкау.
— Соедините меня с товарищем Отке…
— Почему обязательно с Отке?
— Не знаю, — пожал плечами Емрон. — Он тут первым стоит в списке.
Но почему-то никто не решался позвонить председателю исполкома, хотя на бумажно был указан и его домашний телефон: ноль ноль четыре.
— Позвони-ка ты! — вдруг обратился ко мне Энмынкау. — Он же твои земляк!
Да, это верно. Отке был родом из Уэлена. В той части старинного чукотского селения, которая называлась Тапкаран, стояли яранги его родичей. Правда, когда я пошел в школу, к тому времени Отке уже работал в районном центре, в бывшей чукотской культбазе в заливе Лаврентия. Оттуда он часто приезжал на вельботе в Уэлен и сходил на берег в негнущемся кожаном пальто, с вместительным портфелем из нерпичьей кожи. В отчей яранге он переодевался в обычную кухлянку и переставал внешне отличаться от своих земляков.
Здесь, в Анадыре, Отке ходил в зимнем пальто, в валенках и пыжиковой шайке. Но рукавицы у него были оленьи, я это сразу заметил.
— А что я ему скажу? — спросил я, чувствуя невесть откуда взявшийся зуд в пальцах, заставивший меня в свое время залезть в нутро патефона.
— Скажешь, что земляк звонит, — подсказал Энмынкау. — Да мало ли какие могут быть разговоры между земляками? Обменяетесь новостями…