2 декабря.
Воевода Пскова сообщил коменданту замка, что он может теперь снова свободно, со своими лифляндцами, входить в Россию, покупать необходимые продукты и действовать по усмотрению, как и прежде, что им в течение 10-11 недель было запрещено из боязни, чтобы с ними не прошел кто-нибудь из нас; а послу он сообщил, чтобы тот имел терпение и что он надеется в скором времени получить разрешение впустить нас, чего без четкого приказа не смел сделать.
Теперь от нас уехал господин старший лейтенант Кристиан Стефкен, командир шанца, который от Риги сопровождал нас от имени шведской короны; уехали и 2 лейтенанта: Смит и Берг, которые служили нам гидами и переводчиками. Был сильный мороз, и падал густой снег. Я и еще несколько человек из наших проводили их с полмили от замка.
4 декабря.
Посол со свитой отправился в лес к одному крестьянину, который с помощью веревок умел забавно лазать по самым высоким и прямым деревьям; этот способ придуман, чтобы, выдалбливая деревья сверху, устраивать в них ульи, так как внизу мед съедают медведи и волки. Посол еще с одним из наших отделились от нас, и мы блуждали до вечера в лесу.
Между тем в замок пришел Иоахим Грик, переводчик, который сказал от имени дворянина, находившегося в Печоре для приема посла, что все готово к его приезду и посол может сам назначить время приезда. Стража, которая до сих пор караулила нас, ушла отсюда, и из Нарвы, и из других мест, дороги были теперь открыты; еще он добавил, что за полмили отсюда нас встретят; но посол велел сказать, чтобы его встретили как подобает, на том месте, где они [русские] прощались с английским послом[69]. Когда в замке комендант сказал, что Теплый камень и есть пограничный столб, посол ответил, что не знает такого камня. Из-за этого возник между ними небольшой спор; посол сказал, что очень удивлен, что его так долго здесь задержали, он известит об этом Его Величество; что у нас принимали послов лучше, просил прислать ему сани и кузнецов подковать лошадей, а также передал просьбу, не может ли кто-нибудь из нас отправиться в Печору для покупки всего необходимого при таком холоде. И пусть они изволят знать, что если они готовы, то теперь пусть ждут, пока он будет готов: он не может сразу, как простой человек, отправиться в дорогу. Переводчик взялся все передать.
5 декабря.
К нам в замок приехал тот самый дворянин, который должен был нас принять; перед этим он известил нас о своем прибытии; солдаты, которые были с ним, остались на своей земле. У него было 14 слуг с собой, четыре дворянина сопровождали его в замок. Он въехал на коне во двор замка и остановился посередине, где я встретил и провел его. Он был роскошно одет, седло под ним покрыто красным бархатом и вышито золотом. Войдя в комнату посла, он вытащил из кармана маленький клочок бумаги, по которому сказал несколько слов, вперемежку, без порядка, пропуская кое-что; это был малый титул царя всех русских, а также малый титул Их Высокомогуществ. Высказав все это, он подал послу руку и продолжал свою речь о том, что подводы готовы, стрельцы тоже готовы нас сопровождать, а он готов, чтобы от имени Его Царского Величества проводить посла через страну до Москвы. Он хотел принять посла в упомянутой деревне [Мегетситс], т.е. не там, где они оставили англичанина, уверяя, что иначе ему придется долго ждать на холоде, пока мы сидим в теплых комнатах, если он должен будет ждать нас на открытом месте на границе; сказал, что всегда было принято именно здесь принимать послов и о границе никогда не было споров. Однако так как посол упорно настаивал на том, чтобы его приняли именно на том месте, где они оставили англичанина, то он согласился принять его у упомянутого камня. А посол ответил, что если его примут не там, то он вернется обратно и потом будет жаловаться, так как и его хозяева — короли и принцы, и он не хотел уступать королевскому послу [английскому]. Затем было назначено время встречи — на следующий понедельник, а на субботу — отправка багажа к месту стоянки, на что русский сперва очень не хотел согласиться, так как ему было поручено охранять наши вещи, и, если что пропадет, то он пострадает, а эти вещи могли пропасть, если их пошлют вперед. Он очень хотел, чтобы мы сейчас же вместе с ним поехали, но на другой день было воскресенье, и поэтому мы еще медлили; он спросил: "Нидерландцы никогда не путешествуют по воскресеньям?", на что мы ответили отрицательно. Когда посол снова сказал, что подорвали его авторитет тем, что так долго задержали здесь, то он сказал, что авторитет посла не был задет, так как задержка произошла не для того, чтобы его обидеть, а только из-за боязни чумы. Имя этого господина Микита Степанович; 6 декабря посол пригласил его на обед.