Пока Аджани пресекал хаотичные нападения взбесившихся сатиров, Элспет все ближе подбиралась к Ксенагу. Это было подобно приближению к горе. Как и в бою с Ярокровом, она понимала, что не сможет на равных тягаться с противником большего размера. Ксенаг махнул громадной рукой, пытаясь расплющить ее, как комара, но она уклонилась, порезав его по пути. Скорость Элспет была сверхъестественной, и богу едва удавалось отслеживать ее перемещение. Не останавливаясь ни на секунду, она кружила вокруг него, нанося порез за порезом. И с каждой раной, она мысленно произносила имя Дакса. Дакс. Сотни раз она воздавала почести павшему оракулу с четкими режущими взмахами своего копья. И она произнесла бы его имя еще сотню раз, поскольку, хоть она и не наносила Ксенагу смертельных ударов, она понимала, что ее оружие поражает Никс.
Посланный Богом рассекал основы обители богов, и земля под ними сотрясалась, словно от боли. Сражение между небесными животными и сатирами Ксенага бушевала за их спинами, и, как Аджани и обещал, он оставил целебную магию, и защищал ее своим топором. Ни один противник не мог приблизиться к Элспет, пока она сводила личные счеты с Богом Сатиром. Наконец, земля под Ксенагом обрушилась, и он словно увяз по пояс в черном мраморе. Его рост уменьшился, но теперь ему было проще отследить движения Элспет. Она поняла эту новую угрозу и отпрянула к Аджани, уходя от удара Ксенага. Но на этот раз она оказалась недостаточно быстрой, и Ксенаг сбил ее на пол.
С переломанными ребрами, вымазанная в крови, оглушенная Элспет лежала на сотрясающемся мраморе, порывисто глотая воздух, под возвышающимся силуэтом Ксенага, полностью в его власти и милости. Это был ее худший кошмар. Она была загнана в угол и подавлена. Она слышала крики Аджани, несущегося к ней на помощь, но времени не оставалось. Глаза Ксенага вспыхнули диким огнем, и он занес кулак, стремясь раздавить ее. Его взор метнулся к ее копью. Он мешкал. Он мог завладеть оружием, выкованным Пирфором и присвоенным Гелиодом. Он мог стать повелителем пантеона, величайшим из всех богов.
Он подался вперед, ближе к Элспет, и она увидела свежую кожу, затянувшуюся над раной Нилеи на его груди. Его тело все еще частично состояло из плоти, и наконечник стрелы Нилеи выпирал наружу, словно пытаясь сбежать за пределы его кожи. Частые удары его сердца сотрясали камни вокруг Элспет. Ксенаг вознесся, но все еще был достаточно смертен, чтобы иметь пульс.
За пару мгновений до того, как он дотянулся и отнял бы у нее Посланного Богом, Элспет вскарабкалась на ноги. Трясущимися руками, она прицелилась и взмолилась Нилее направить ее руку. Элспет метнула меч-копье в божественный наконечник стрелы, застрявший в груди Ксенага. Как только Посланный Богом коснулся наконечника, последний взорвался на миллион острых осколков в груди сатира, разрезав его сердце на куски. Оставшаяся плоть Ксенага походила на рваные лоскуты. Звездные реки хлынули из рваных ран месива, служившего сатиру телом еще несколько мгновений тому назад. Останки его рухнули на пол, и звездная ткань втекла обратно, в созданную им бездну, и Никс вновь засиял над миром смертных.
- Эреб, я прошла твое испытание, - сказала она. – Выполни теперь мою просьбу.
- Нет, Элспет! – Зарычал Аджани.
- Я меняю свою жизнь, на жизнь Дакса! – Прокричала Элспет.
Аджани кричал ей что-то, пока она спешно подняла копье. Широко взмахнув им, она нанесла последний глубокий порез в сверкающем мраморном полу, и тот обрушился под весом умирающего бога. Элспет метнулась назад, подальше от волны раскалывающегося мрамора. Аджани бросился вперед, схватил ее, и оттащил на безопасное расстояние. Они рухнули на холодные камни, и Элспет прижала клинок к груди.
- О, Элспет, что ты наделала? – шептал Аджани.
Ветер перенес просьбу Элспет в Подземное Царство, где Эреб поднялся со своего золотого трона, в нетерпении разминая руки.
- Что же ты наделала? – повторил Аджани.
Но Элспет не отвечала. Как только сознание Ксенага покинуло его, тело сатира уменьшилось до его прежних размеров. Оно выскользнуло сквозь брешь между мирами, и рухнуло в Землях Отчаянья. Сатиры Ксенага взрывались в самовозгорающемся пламени, подобно последним мгновениям веселья, когда фейерверки озаряют ночное небо. Звездные создания вернулись на яркий небосвод и продолжили свои прогулки в вечности небес. Но Элспет не сводила глаз с летящей к ней синей точки. Посреди шума и хаоса, рожденная в Никсе бабочка села ей на руку, сжимавшую меч-копье.