У нас в камере всем заправлял молодой и энергичный азербайджанец - «смотрящий за хатой». Он постоянно что-то придумывал и «наводил движуху»: затягивал в тюрьму дорогие телефоны за счёт богатого сокамерника, придумывал оригинальные тайники, организовывал плетение новых «коней». Под койками вдруг появлялись тазики с брагой, и Азиз всегда успевал до шмонов устроить эдакий перегонный заводик из кипятильников, пластиковой бутылки и самодельной свечки - «лампадки». Самогон он отгонял как на «общак» в «котловую хату» тюрьмы, так и в желудки сокамерников. Как-то смотрящий показал мне способ, с помощью которого опытные зеки при должном терпении могли расплавить арматуру решётки. Для этого нужна была «лампадка» с хорошим запасом масла и пустой стержень от шариковой ручки с вынутым из него шариком. Стоило минут десять непрерывно и с одинаковой силой дуть над огнём лампадки, как из металлического сопла стержня уже вырывался такой жар, что решётка начинала краснеть всё сильнее с каждой минутой. Возможно кому-то что-то удавалось таким образом и расплавить.
Я думал, что Азиз с детства живёт блатной романтикой, так много он всего знал о тюремном мире, но как-то в разговоре он проболтался о торговле до ареста овощами-фруктами. Неподалёку от его рынка ночью вскрыли склад с кожаными куртками, и Азизу дали три года общего режима.
Не менее энергичным в камере был ещё один «экономический» - курсант военного училища. Осуждён «вояка» был за мошенничество, и каждый вечер он подолгу с кем-то общался по телефону. Вскоре он похвастался, что некие высокопоставленные сотрудники ФСИН решают вопрос по его конечному пункту назначения. Прямо из камеры курсант покупал «командировку» в лагерь с мягким режимом где-то в Ярославской области. Он был настолько уверен в своём будущем, что уже планировал и приобретение УДО. Видя его деловую хватку, я понял, что свой срок за мошенничество он схлопотал не без оснований.
Позже я узнал, что курсанта действительно увезли по этапу в заказанную им область, но попал он в лагерь с очень жёсткими условиями. Однако пять тысяч долларов за турпоездку ему не вернули, область-то Ярославская, всё как просил.
На верхнем ярусе одной из шконок лежал молчаливый жилистый грузин, Поначалу я не обратил на него внимания, однако, как оказалось, это был уважаемый в тюрьме авторитет. За несколько часов до Нового года грузина увезли на этап, и Азиз мне с гордостью поведал: «А ведь это был бродяга!»
Пару дней назад кто-то с воли передал грузину три сумки с заварной лапшой и консервами. Тот долго кричал в телефон, что кое-кто «попутал берега» и желал тому отмечать с Дошираком праздники лет десять подряд. На следующий день к нам в камеру передали несколько клетчатых баулов с фруктами и овощами, колбасой и сыром, сигаретами и шоколадом, а из притюремного ресторана ему доставили полтора десятка порций шашлыка из курятины, свинины и баранины. Грузин успокоился, а утром с бутылкой воды и сухарями уехал на этап. Через несколько часов после его отъезда Азиз получил ещё один клетчатый баул, заверив «продольного», что грузин на «свиданке» и через час вернётся.
За «дорогой» в камере следили двое: малолетка, что у кого-то что-то украл сроком на полтора года и его коллега, тоже что-то укравший лет на пять. Они тягали «коней» ночью, бухали и отсыпались днём и круглые сутки гадали, когда и куда их отправят на этап.
Ещё не похудевший в тюрьме чиновник, что залетел к нам за взятку, получил от «смотрящего за хатой» особое расположение и разместился в блатном углу рядом с Азизом. Тот по-вечерам нашёптывал чиновнику какие-то планы, и через несколько дней толстяк отоварился в тюремном магазине на десяток тысяч рублей, а в общак взнёс какую-то крупную сумму. Чуть позже Азиз уже прятал в хитроумные тайники чиновничий айфон, и в интернете нужды у камеры не возникало.
От всех отличался молодой грабитель, отхвативший восемь лет строгого режима и непонятно как оказавшийся вместе с нами. Возможно в соседних камерах не хватало мест, а может и система дала сбой. Крепкий и дерзкий, он похоже сразу смирился со своим долгим путешествием, По-крайней мере жалобу на приговор он писать не хотел, а на словах уже был морально готов посвятить свою жизнь тюрьме и её понятиям.
Ещё совсем недавно мы с моими соседями даже не встретились бы в одном общественном транспорте. Но у всех жизнь резко изменилась и тот, кто ещё вчера был крупным начальником - сегодня робко интересовался, чей в холодильнике сыр. А вчерашний торговец овощами благосклонно вертел судьбами сокамерников. В такой разношёрстной среде стычки были неминуемы, и они были.