На губах его вспенилась слюна, и он страшно заорал. Тео и остальные застыли в ужасе, не зная что делать… Даже Шныряла, оттолкнувшая Санду, чтобы кинуться на Вангели, остановилась.
Мэр их пугал.
Краем глаза Теодор уловил в стороне какое-то движение. В соседней арке возник Алхимик с черной коробочкой в руке. Он осклабился, откинул крышку, и весь зал мгновенно заволок черный дым…
Тео показалось, ему выкололи глаза. Все, что он видел, – непроницаемая тьма. Справа глухо рычала Шныряла, а приглушенные вскрики Санды стремительно удалялись. Тео вытянул руки и зашарил вокруг. Коснулся чьего-то локтя, но больше ничего нашарить не смог. Рядом слышался топот, возня и невнятное мычание, что-то тяжелое ползло по полу или что-то тащили… Тео двинулся на звук, но получил по лбу тяжелым ботинком.
Тео чуть не грохнулся в обморок, такие искры посыпались из глаз, но секунду спустя различил сквозь черную пелену знакомый звук. Позвякивание, бреньканье и мелодичный перезвон. Из темноты донесся знакомый возмущенный голос:
– Боже праведный! Так и знал, что вы вернетесь добить лучший зал! И кто додумался открыть коробку с тенебризом?
Откуда-то полился свет, и Теодор, подслеповато моргая, пополз на его источник. Белый шарик увеличился, и Тео понял, что туман вовсе не плотный: сквозь клубы рисовались силуэты, башни… Чернота быстро рассеивалась, и через несколько минут обнаружились Шныряла, Маска и Санда, тоже осторожно, на четвереньках, пробирающиеся на свет. А на горке высушенных слоновьих ног, окованных золотом, стояла знакомая фигурка.
Кобзарь держал фонарь и, помахивая платочком, разгонял клубы тьмы:
– Фи! Вам не надоело друг с другом вздорить?
Тео поднялся на ноги, потирая лоб. Вангели и Алхимик пропали. Волшебный Кобзарь спрыгнул с постамента и приблизился, покачивая шляпой:
– Я потратил несколько дней, чтобы хоть немного разгрести завалы по приказу Смерти. – Он скривил губы. – Потому что кое-кто угрохал зал своими «пиф-паф»! Будто мне нечем заняться… между прочим, дел невпроворот! И вот вы здесь…
Кобзарь застыл, как лайка на охоте. Потом обошел Тео кругом и постучал по его кулаку.
– Что это у вас?
Теодор, опомнившись, раскрыл ладонь, и, едва взгляд Кобзаря упал на бумажку, Глашатай попятился с выражением чистейшего ужаса на лице. Он оглянулся на птицу и ахнул.
– Боже праведный! Вы… нет!
– Что? – вскричала Шныряла. – Хотел нас обмануть? Чтобы мы шлялись по чертовому замку и развлекали Смерть? Чтобы она веселилась, глядя на Тео в розовых штанцах…
– Розовых? Тео, всегда думал, что розовый тебе к лицу…
– Хватит! Этот Ищи-не-найдешь существует?
Все требовательно уставились на Кобзаря. Музыкант провел платком по лбу:
– Да, – кивнул он. – Но… это место очень опасно! Вам ни в коем случае туда нельзя! Впрочем, – он махнул платком, – вы все равно не отыщете Ищи-не-найдешь.
– Эт еще почему? – рявкнула Шныряла.
– Потому, милочка, – улыбнулся музыкант, – что вы не пили микстуру ума. А от природы он, уж простите, вам не достался.
– Его точно отыскать невозможно? – с напором проговорил Тео.
Кобзарь прикрыл веки:
– Ох…
Тео ждал. И Кобзарь, что-то пробормотав про щипцы, выдохнул:
– Да… но… – он покачал головой, – путь к Ищи-не-найдешь пролегает не по залам замка…
– Золотая тропа? – подала голос Санда.
Кобзарь сделал знак следовать за ним и подвел их к арке, рядом с которой обнаружилась дверь с ручкой в виде месяца. Музыкант что-то шепнул в замочную скважину, и створка отворилась сама по себе. Он шагнул наружу и поманил игроков за собой. Едва Тео переступил порог, в лицо ударил свежий ветер. Он вдохнул запах ночи: пряность трав и аромат хвои.
Они стояли высоко на холме, в самом начале лестницы, сбегающей по склону к темному лесу.
– Вот она! – Волшебный Кобзарь широко развел руки. – Великая и таинственная. Загадочная и прекрасная. Смертельная и волшебная. Единственная и неповторимая. Полночь.
Он немного спустился по ступеням и развернулся. Ложки на куртке отщелкали лихой твист. Кобзарь же грустно улыбнулся, но в его глазах застыло торжество, а голос дрожал. Он открывал величайшую тайну.
– Этот мир называется Полночь.
У Теодора перехватило дыхание, когда он глянул с холма на бескрайние просторы: нагорья и возвышенности, ложбины, заросшие темными деревьями, между которыми слюдяной лентой поблескивала речка. Вдали тянулась цепочка гор. Теодор прижался к стене, обдуваемый ветром. Ему казалось, что еще чуть-чуть – и порыв поднимет его в воздух, понесет над распахнувшимися далями. Он бросил взгляд на уходящие в небо золотые стены. Направо, спускаясь в ложбину, убегала стена, тянулась по вершине следующего холма – и так на многие версты, пока не таяла золотой нитью вдали. Тео повернул голову влево и увидел такую же картину.