Оказавшись в огромном шатре, мы стояли далеко, старались пройти ближе. Охрана заметила нас, и мы были схвачены как шпионы. Из любопытства Македонский решил посмотреть на нас, а нам удалось разглядеть его. Лик неприятен весьма: блуждающая презрительная улыбка, болезненные тени вокруг глаз, особенно то неприятно, что глаза разного цвета. Ноги больные, в одно распухшее колено девушка втирала лекарство. Начальник стражи доложил, что мы — шпионы-северяне. Я внешне значительно отличалась от местных: высокая, белокожая северянка с седыми волосами. Юраз — юноша-горец с Гиндукуша.
— Говори, старуха, — обратился Александр ко мне. Я призналась:
— Привело любопытство, хотела увидеть полубога. Мне и моим соплеменникам нет необходимости шпионить, мы в любой момент можем услышать и увидеть. Нам нет необходимости завоевывать и ни к чему золото. Каждый из нас достаточно близок к Творцу, и он в любой момент исполнит желаемое. Даже если ты завоюешь все страны, это не даст тебе силы творить, что пожелаешь. Ты мне не веришь, так смотри, и пусть это видят твои гости.
Мгновенно впереди меня появился золотой баран. Повисла гробовая тишина, мой голос звучал громко:
— Ты не веришь своим глазам? Тогда потрогай.
Император сделал жест своей охране. Двое подошли к барану, один постучал мечом. Раздались возгласы:
— Это колдовство! Это чары!
А два солдата там временем попытались поднять статую. Подскочили еще двое, но сдвинуть не смогли. Александр хлопнул в ладоши:
— Что все это значит, старуха?
— А то, — ответила я, — что только духовная сила позволяет творить материальное. Творить собственный мир, в котором ты — бог, и всем окружающим это ясно без доказательств.
Баран исчез. Македонский громко и твердо произнес:
— Шпионка ты или колдунья, ты будешь казнена. Но радуйся, перед смертью ты видишь сына Зевса.
— Ложь, — сказала я, — такое не говорит сын Бога. Передо мной сатрап, не способный на величие.
Он понял мою уловку дать ему возможность проявить свое величие в милосердии и расхохотался. Все стали вторить ему. В это время к нему стремительно проскользнул офицер, что-то шепнул на ухо. У царя исказилось лицо, вытаращенные глаза смотрели сквозь людей. Он встал и быстро вышел через выход скрытый складками шатра. Все всполошились: «Скифы, скифы…», стали толкаться, пробираясь к выходу. Кто-то подошел к нам, оттолкнул стражника, держащего веревку, взял за руки меня и Юраза и потянул за собой из шатра.
Когда оказались в безопасности, высокий юноша в дорогих одеждах снял с моей шеи веревку.
— Скорее уходите. Только скифы могут быть такими беспечными.
Юраз сунул ему в руку свирель, тот улыбнулся, принимая дар со словами, — я здесь, чтоб увидеть ваш народ.
Быстро попрощался и скрылся в шатре.
Мы побежали туда, куда спешили все. С возвышенного места было видно дугу реки. Солнце ярко освещало большое количество плотов, плывущих по реке. На плотах палатки, люди спокойно занимались своими делами, не обращая внимания на город и его жителей. На головах у некоторых блестели шлемы, можно было различить длинные копья, поставленные шатром, и коней, жующих сено. На другом берегу бесконечной вереницей двигалась конница. Шло время, и казалось, нет конца этому потоку.
Вечером мы узнали, что Македонский уже далеко, почти вся его знать покидала эти места, не желая соседства скифов. Через неделю все здешние города были покинуты и лишь формально считались завоеванными. Военные спешно собирали отряды, формировали воинство для похода в Индию.
— Спасибо тебе за рассказ. Но все же хочется посмотреть не предвидение, а случившиеся события, — попросил я ее.
Глава 23. У Сыр-Дарьи
И вот знакомая картина. Утреннее солнце освещает многие ряды сопок. Я на одном из холмов. Хорошо чувствую раздвоенность в себе, прекрасно осознаю, что это. Я и Она как бы одновременно: Ее знания и мои впечатления. Удивительная легкость и сила в теле. Давно мечтаю после сна быть таким бодрым, но уже забыл, когда сон освежал меня. Ловлю все мелочи: запах лошадиного пота и впечатление от верховой езды. Вокруг незнакомый говор, но я все понимаю.