***
Прошло две недели с тех пор, как Бьёрн и Зефир вернулись домой. Они кое-как убедили родителей, что ночевали в той пещере, чтобы было теплее. Бьёрн заверил вождя, что и пальцем не дотронулся до Зефир. Хотя Иккинг продолжал недовольно коситься на сына Сморкалы. То, что молодые люди звали родителей по именам, они объяснили, что так тем было бы проще узнать, что дети зовут именно их, а не кого-то другого. Почему звали только Иккинга и Астрид, позабыв про Сморкалу и Забияку, никто даже не поинтересовался. Молодые люди довольно быстро выяснили, что в этой реальности их не было всего одну ночь. Они оба с облегчением вздохнули. Ночёвку вне дома объяснить проще, чем отсутствие на острове больше месяца.
Бьёрну уже дома досталось меньше, чем в гостях у вождя. Сморкала в принципе не переживал за сына — чего ему было переживать. На острове у них спокойно, мышь не проскочит без ведома вождя и его советников. А сам Бьёрн был одним из лучших учеников в Школе подготовки юных викингов. Сморкала, конечно, считал, что самым лучшим, но находились спорщики, вроде Иккинга. Хотя как можно ставить в один ряд девчонку, пусть даже такую боевую, как Зефир, и парня? Во всяком случае, соревнования среди молодёжи на Новом Олухе давно проводились уже отдельно для мальчишек и девчонок.
Забияка, полностью поглощённая воспитанием младшего сына Ульва, только сказала: «Как жениться надумаешь, дай знать», — и всё. И уже в этот же день Бьёрн занялся своими обычными обязанностями: помощью по хозяйству, тренировками в школе, присматриванием за братом. Было немного странно, но и очень радостно, вернуться к своей обычной жизни. Бьёрн, если честно, уже начинал думать, что он навсегда останется в другой реальности, где его родители ему друзья, а не папа с мамой.
Зефир и Бьёрн благоразумно скрывали от Иккинга свои отношения, из дружбы переросшие в любовь. Но правду говорят, что от вождя ничего нельзя скрыть на его же острове: прошла всего неделя, и Иккинг заявился в дом к Йоргенсонам, призывая к ответу Бьёрна.
К чести юноши он не стал юлить и изворачиваться, а прямо глядя в зелёные глаза вождя, честно сказал, что любит его дочь, и что готов жениться на ней, как только они достигнут совершеннолетия. Иккинг взял слово и удовлетворённый этим ушёл. Сморкала едва ли не смахивал слёзы умиления, когда речь зашла о свадьбе. И уже когда Иккинг был в дверях, бросился к нему обниматься, говоря, что теперь они, наконец, породнятся, а будут не только лучшими друзьями. На радостях он начисто позабыл, кто кому тут двоюродный брат.
***
Зефир и Бьёрн долго ломали голову над тем, помнят ли родители их в своём прошлом или нет. И однажды, сидя вечером за прялкой и тихо беседуя о том о сём, девушка поинтересовалась у мамы, почему её назвали именно Зефир. Астрид улыбнулась. Она вспомнила рождение своей девочки, которую они с Иккингом так ждали. Они долго спорили об имени, оба хотели, чтобы оно было ярким, запоминающимся. И поскольку расставание с драконами прошло совершенно недавно, то чтобы оно напоминало и о них тоже. Пусть даже не всему племени, но им двоим — обязательно. И тогда они назвали её в честь западного ветра, ведь именно в том направлении, куда дует этот ветер улетели их крылатые друзья.*
— И что же, вы никого не знали, у кого было бы такое же имя? Совсем никого?
— Хм… Вообще была одна девочка, когда я была совсем юной. Её звали Зефи, но мы знали друг друга недолго, а потом она исчезла так же внезапно, как и появилась, — задумчиво произнесла Астрид. — А почему ты спрашиваешь? — отблеск свечей упал на лицо дочери, и женщина чуть не вскрикнула, так живо перед ней предстало воспоминание двадцатилетней давности.
Зефир, затаив дыхание, ждала, что скажет мама.
— Этого не может быть… — Астрид помотала головой и зажмурилась. Когда она открыла глаза, видение исчезло. — На секунду мне показалось, что ты — это она. Но так ведь не бывает, правда? — Астрид засмеялась. — Наверно, я слишком заработалась.
Зефир тоже натянуто засмеялась. Наверно, лучше будет не затрагивать эту тему. Ведь всё закончилось хорошо, и всё так, как и должно быть. Астрид вскоре позабыла об этом разговоре, и Зефир больше даже не пыталась снова узнать детали маминых воспоминаний. Пусть это будет только их с Бьёрном маленькая тайна.
***
После разговора у Йоргенсонов Иккинг вернулся домой с твёрдым намерением серьёзно поговорить с дочерью. Зефир недовольно надула губы. Опять папа за старое! «Я сама решу, кто, как и где станет моим мужем!» — она скрестила руки на груди.
Иккинг устало потёр переносицу.
— Ох, Зеф, ты меня совсем измучила. Что ты хочешь от меня?
— Чтобы ты доверял мне и дал свободу.
— Но я доверяю, и ты абсолютно свободна! — возразил вождь, начиная расхаживать туда-сюда по комнате дочери.
Зефир выразительно вскинула бровь. Иккинг некоторое время смотрел ей в глаза. Он тяжело вздохнул, опускаясь на скамью. Да, она номинально свободна, но он ведь её отец, он всегда будет волноваться за неё. Она несовершеннолетняя, а значит, должна подчиняться и слушаться. Тем временем, глядя на своего любимого папу, Зефир вдруг поняла, что перегибает палку. Она вспомнила его тем юношей, бок о бок с которым провела больше месяца, о том, как уже тогда он проявлял большую мудрость, он всегда знал ответы на все вопросы. Даже если сначала ему надо было над чем-то поразмыслить, его решения всегда были верны. Так почему же сейчас она пытается сбросить с себя его любовь и заботу? Зефир села рядом с папой.
— Я люблю его, — тихо сказала Зефир. Иккинг хотел фыркнуть, но потом вдруг вспомнил, что он любил Астрид едва не всю жизнь, и даже отец, который был строг к нему и многое требовал, никогда не смеялся над его чувствами к девушке.
— Главное, что и он тебя очень любит. Какие бы предрассудки у меня не сохранились со времён юности к Сморкале и Забияке, но Бьёрн… он достойный молодой человек.
— Значит, мне можно с ним видеться? — с надеждой спросила Зефир.
— Если я запрещу, это что-то изменит? — улыбнулся Иккинг.
— Нет, — покачала головой Зефир. — Но я бы очень хотела, чтобы ты одобрил мой выбор.
— Я одобряю. Но есть правила! — строго добавил Иккинг.
— Ну разумеется, куда же без них, — закатила глаза Зефир и засмеялась. Отец присоединился к смеху своей дочери.
***
Три года спустя
— Ты веришь, что это с нами происходит? — спросила девушка парня, сидевшего рядом с ней. Они любовались потрясающим по красоте закатом, устроившись на берегу океана. Отвесные скалы их острова раньше не позволяли спускаться к самой воде. Но со временем викинги высекли ступени и проложили узкую дорогу вниз, на берег. И теперь Зефир и Бьёрн сидели у самой кромки воды, которая лишь едва не касалась их ног своими волнами.
— Не очень, — молодой человек провел рукой по волосам девушки, заправляя ей за ухо выбившуюся прядь. Он обнял её за плечи, прижимая к себе, целуя в макушку и вдыхая ставший таким родным запах, исходивший от её волос.
Зефир шутливо оттолкнула его.
— Я тут с тобой о серьёзных вещах говорю, а тебе лишь бы обниматься.
— Что ж поделать, если мне это нравится?
— Потерпеть до завтра, например? — засмеялась Зефир.
— О, ну тогда ты уже не отвертишься!
— Ты истинный Йоргенсон, весь в папу, как вспомню его молодого… — потешалась девушка.
— А что тебя не устраивает? Завтра это будет твоя фамилия и твой свёкор. Привыкай.
Они помолчали немного, переплетя пальцы и глядя на разноцветный океан.
— Мне пора, — выдохнула Зефир. Уходить ей не хотелось. — Я обещала папе, что вернусь до темноты.
— Подумать только, какой ты стала послушной! — Бьёрн помог Зефир подняться.
Прощаясь со своей возлюбленной у входа в дом вождя, Бьёрн целомудренно поцеловал её в щёку: он чувствовал на себе взгляд будущего тестя, который внимательно смотрел за ними из окна.
— Увидимся возле статуи Вождя, — сказал на прощание он.
— Я буду в белом, — улыбнулась в ответ Зефир, скрываясь за дверью своего дома.