В конце концов эта игра в гляделки ему надоела, и он решил постараться вывести Иккинга на разговор по душам. Его мама — бывшая Торстон, а значит, ему нет равных по сбиванию со следа, допросам с пристрастием и умению заговаривать зубы.
Когда Астрид и Зефир ушли из Большого Зала, Бьёрн решил, что пришёл и его черёд выполнить свою часть уговора.
— Слушай, Иккинг, — он хлопнул по плечу парня, слегка не рассчитав силу, так что тот споткнулся, — ой, извиняй! Пойдем-ка отсюда, поговорить надо.
Иккинг удивлённо посмотрел на своего нового соседа и друга.
— О чём? — поинтересовался он.
— Тут слишком шумно, а это… ну как бы… личное.
— Хорошо, — пожал плечами Иккинг, и они вместе вышли на свежий воздух.
В отличие от девушек, поспешивших скрывшихся в доме Астрид, Бьёрн и Иккинг пошли прогуляться в сторону моря.
— Хорошо здесь, — сказал Бьёрн, садясь на песок и глядя на водную гладь.
— Это просто наступает весна, — объяснил Иккинг. — А так тут у нас климат суровый.
— Могу представить.
Они помолчали какое-то время.
— Так о чём ты хотел поговорить? — первым не выдержал Иккинг.
— Ты знаешь, мне нравится одна девушка…
— Та-ак, — протянул Иккинг, пока не понимая, что хочет донести до него Бьёрн.
— Давно очень нравится. Но я всё никак не решусь сказать ей об этом.
— Зефи?
— Как ты догадался? — засмеялся Бьёрн, ткнув Иккинга локтем в бок.
— Это видно, — поморщился Иккинг. И почему всем так нравится тыкать его то под рёбра, то в плечо?
— А тебе, случаем, не видно, я ей не нравлюсь? А то я никак не могу понять сигналы, которые она посылает. Сначала просит её поцеловать. Потом говорит, что вообще никогда целоваться в жизни не будет. Потом спит у меня на руках, а утром… делает вид, что ничего и не было. То смотрит как-то загадочно, то отталкивает. То провоцирует, то убегает… — Бьёрн вздохнул.
— Мне это знакомо, — отозвался Иккинг.
— Правда? Это Забияка так тебя мучает?
— Что? Да нет. Она умеет мучить по-другому, уж поверь мне, — невесело усмехнулся Иккинг.
— Зацеловала до смерти?
— Да нет… — смутился будущий вождь.
— Совсем не целует?
— Скорее, это я её. Устал уже от неё бегать.
— Я не понимаю, вы же вроде как пара, — продолжал потихоньку выпытывать информацию Бьёрн.
— Да, но… — Иккинг замялся, думая, стоит ли открывать своё сердце новому человеку. С другой стороны, больше некому было. Не Сморкале же, этот от ревности прибить может. И не Задираке, тот точно убьёт, если правду узнает. — В общем, это вышло случайно. То, что мы вместе. На самом деле есть кое-кто особенный для меня. Но она, прям как твоя Зефи, посылала слишком противоречивые сигналы…
— Астрид?
Иккинг кивнул. «Ну, ещё бы, яблоко от яблони. Зефир ведь — её дочь».
— Девчонки! — глубокомысленно заметил Бьёрн.
— А как ты догадался?
— Это видно, — пожал плечами Бьёрн.
— Может, ты тоже мне скажешь, не видно ли тебе, есть ли у меня шанс?
Вот тот вопрос, который ждал Бьёрн. Блеф и игра ва-банк.
— Есть, — уверенно ответил Бьёрн.
— С чего ты взял? — удивился Иккинг.
— Астрид сама сказала Зефи, что ты ей небезразличен, а та — мне, — Бьёрн скрестил пальцы. Хоть бы это было так. Иначе ерунда получится.
— Правда? — Иккинг вскочил. Он начал ходить вдоль берега. Бьёрн молча наблюдал за ним, мысленно отмечая, что такая же точно привычка есть и у Зефир. В папу или в маму? — Но что же тогда делать? Я не могу обидеть Забияку.
— Чем? Тем, что перестанешь обманывать её и самого себя? Уверен, она быстро найдёт тебе замену.
— Почему это — быстро? — оскорбился Иккинг.
— Ну, она вроде бы не из тех, кто долго будет мучиться от одиночества. Да и слышал я… — сейчас будет больно, наверное. Но это ради всеобщего блага, — что ей нравится Сморкала.
— Что? Откуда? Сморкала? — Иккинг окончательно растерялся.
— Она сказала Зефи, а та — мне, — главное, говорить уверенно, убеждал себя Бьёрн. Ну и дел они тут наворотят!
— Значит, мне нравится Астрид. Астрид нравлюсь я. А Забияке нравится Сморкала, который вроде бы влюблён в Астрид.
— У тебя устаревшая информация, друг. Сморкале не нравится Астрид.
Лицо Иккинга в этот момент было бесценно. Бьёрн еле удержался, чтобы не засмеяться.
— А кто?
— Этого никто не знает, — пожал плечами Бьёрн. «Но было бы неплохо, если бы Забияка».
— Но ты уверен?
— Ага! У вас тут весело, ребят. Зачем вам драконы? Вы тут пока друг с другом разберётесь, уже поседеете, — шутил Бьёрн.
— Но что же теперь делать?
«Как что? Ждать, пока мозг операции придумает следующий шаг».
— Давай пока не будем пороть горячку. Ты поразмысли надо всем. Дела сердечные — они такие. А завтра за ужином снова поговорим.
Иккинг кивнул. Они молча направились в дом вождя, больше не затрагивая в разговоре ничьих симпатий. Они обсуждали завтрашнюю тренировку, и Бьёрн искренне потешался (про себя, разумеется) над попытками Иккинга разгадать, почему Барс так полюбил нового парня в команде.
Засыпая, Бьёрн думал о том, что соединять влюблённые сердца очень интересно. Кто бы ему так помог.
Комментарий к Глава 7. О чём говорят мужчины
Честно, понятия не имею, о чём болтают парни :)
========== Глава 8. День Весения ==========
Традиционно начало весны на Олухе отмечается широким гулянием и играми-соревнованиями между молодыми викингами. С десяток парней и девушек от двенадцати и до восемнадцати лет участвуют в соревнованиях на силу и ловкость, демонстрируя свои умения. Вся деревня гуляет несколько дней, взрослые викинги заправляются напитками покрепче, а для молодёжи это прекрасная возможность на других посмотреть и себя показать. Девушки наряжаются в лучшие свои одежды, плетут венки из только что распустившихся цветов, да и юноши не отстают. Повсюду слышится смех, и на хмуром Олухе, застрявшем на меридиане мучений, царят в эти дни веселье и радость.
С незапамятных времён каждый год в итоговом зачёте в Играх в честь Дня Весения побеждала семья Йоргенсонов. Когда-то это был отец Сморкалы, а теперь он сам становился звездой и купался в лучах своей славы. Нечего скрывать, Сморкала обожал День Весения — ему казалось, что не только Олух, но и весь мир лежит у его ног, когда Плевака объявляет его снова и снова победителем, а потом вручает приз, и его подхватывают сильные руки отца и других викингов, и качают его, подбрасывая вверх так, что захватывает дух. В эти дни нет никого сильнее, красивее и лучше него на всём Олухе! Да что там, может, и во всём Архипелаге.
Но в этом году, раз уж на Олухе теперь вместе с викингами мирно сосуществуют и драконы, приказом вождя Стоика Обширного были добавлены новые дисциплины. Юные викинги должны были показать себя не только в одиночных выступлениях, но и в парах со своими драконами. А поскольку наездников пока было всего шестеро, то и участвовали в расширенной программе соревнований только они. Таким образом, всё гуляние длилось несколько дней. В первой части Игр приз разыгрывался между теми, кто ещё не обзавёлся крылатым другом. На другой день было выступление наездников в общих дисциплинах, а на третий — их же выступление на драконах.
Иккинг ненавидел День Весения — ему ни к чему ежегодное напоминание о собственной неуклюжести и недостаточно развитых мускулах. В такие дни, единственные в году, он завидовал Сморкале и прямо-таки мечтал поменяться с ним местами. А его темноволосый друг так раздувался от гордости, что его заносило на поворотах, он совершенно переставал давать себе отчёт в том, что он говорит, да и вся речь его сводилась к задиристым шуткам в адрес Иккинга и восхваления себя любимого.
Помимо драконов, которых ввёл в соревнование Стоик исключительно из надежды наконец увидеть своего отпрыска на пьедестале почёта, весь праздник в этом году для самих наездников усложнялся полной неразберихой в романтических взаимоотношениях, что мешало сосредоточиться.
Зефир своего добилась, она внесла «смуту в ряды противника», и теперь радостно потирала ручки, наблюдая за разворачивающейся перед ней комедией. Бьёрн тоже вошёл во вкус, и они на пару с подругой так и хихикали над незадачливыми парочками.