— Но ведь вы же не хотите остаться старой девой? На вас это не похоже!
— Уж лучше я останусь старой девой, чем превращусь в рабыню шестидесятилетнего старика, которому я нужна лишь для того, чтобы обзавестись наследником!
— Вы действительно полагаете, что нужны ему только для этого?
Не успел Конрад Вериан произнести эти слова, как Камала вспомнила огонек в глазах генерала, когда тот сказал, что лотос приятен на ощупь, вспомнила циничную усмешку на его тонких губах и какую-то неприятную нотку в голосе, от которой ей сделалось страшно.
— Наверное, я плохо понимаю все то, что связано с браком… — медленно проговорила она. — Мама… мама почему-то никогда не рассказывала мне, как именно мужчина и женщина… занимаются любовью. Но я уверена, абсолютно уверена, что если не любить мужа… не любить его по-настоящему, то все, что он делает с женщиной, покажется пугающим и непристойным.
Ее голос оборвался, и она замолчала.
— Вы правы, Камала, — тихо произнес Конрад Вериан. — Нельзя связывать себя узами брака с тем, кого не любишь.
Глава третья
Они отправились в Саутгемптон только через пять дней.
Конрад настаивал на более раннем отъезде, но после небольшой прогулки верхом по соседнему полю вернулся разбитым: он был бледен и весь дрожал и сам, без уговоров, лег в постель.
— Я же говорила вам, что еще рано! — укоряла его Камала.
— Вы говорите точно так же, как моя няня, когда мне было шесть лет, — ответил Конрад. — Она всегда считала, что права, и никогда не упускала случая проворчать: "Я же говорила тебе!"
— Вам надо набраться терпения и дать сломанной кости срастись, чтобы вновь почувствовать себя здоровым, — назидательно произнесла Камала.
От ее внимания не ускользнуло, что ему все еще больно. Она даже настояла на том, чтобы он снял повязку: хотела убедиться, что верховая прогулка не нанесла ему вреда.
Все оказалось в порядке, и она легко, но умело принялась разминать Конраду больное плечо.
— У вас волшебные пальцы, — признался он. — Я не знаю, как это объяснить, но вы превосходно умеете снимать боль и облегчать страдания изнуренного тела.
— Хорошо, если бы это было правдой, потому что то же самое люди говорили и о моем отце, — ответила польщенная Камала. — Как только его пальцы прикасались к больным, те сразу начинали чувствовать себя лучше.
— Вы полагаете, что унаследовали его дар?
— Хотелось бы надеяться, — ответила девушка. — Когда я делаю массаж, вправляю сломанные кости или просто уговариваю больного поспать, я молю Всевышнего, чтобы через меня он даровал несчастному исцеление.
— Вы незаурядная личность, — вырвалось у Конрада.
После массажа он уснул, а когда проснулся, обнаружил, что уже наступил вечер и его спасительница сидит у камина. Он принялся разглядывать ее в отблесках огня.
Камала подняла голову, и их взгляды встретились.
— Вам лучше?
— Намного, — подтвердил Конрад. — Мне кажется, вы действительно обладаете неким магическим даром исцеления, однако я не стану искушать судьбу. Я преклоняю голову перед вами и буду еще три дня смиренно ожидать того момента, когда мы с вами отправимся в Саутгемптон.
— Вы не заскучали здесь? — полюбопытствовала Камала.
— Мне никогда еще в жизни не было так хорошо и так интересно, как в этом тихом крестьянском доме, — признался Конрад. — Более того, я еще никогда не был так… заинтригован.
— Кем? Мной?
— Вы весьма загадочная личность!
— И чем же я загадочна?
— Я ни разу не встречал таких людей, как вы.
— Признаюсь вам, я рада, что не напоминаю девушек, которых вы, возможно, встречали в каждом порту.
— Будь они похожи на вас, я бы не вернулся домой.
Камала неуверенно посмотрела на него. Конрад говорил сухим, довольно циничным тоном, и было непонятно, насмехается он над ней или нет.
У нее сложилось впечатление, что временами он напускает на себя грубоватое безразличие, хотя на самом деле испытывает совершенно иные чувства. Казалось, он намеренно пытается сохранять дистанцию между ними.
— Расскажите мне еще про Францию, — попросила Камала, меняя тему разговора.
— Я не знаю эту страну так хорошо, как Италию, — ответил Конрад. — Но вам непременно понравится Париж, если вы в нем побываете.
— Чем же? — уточнила Камала.
— Этот город отличается особой красотой, и в нем живут замечательные люди: у них прекрасные манеры, они галантны, доброжелательны и умеют так радоваться жизни, как, пожалуй, никакой другой народ на свете.