После этого записки, по мнению К. Расмуссена, были утеряны из виду, пока их будущий издатель, Мельхиор Гольдаст, не обнаружил рукописи в 1601 г. в Лионе. Когда Гольдаст в 1608 г. в первый раз издал текст, он еще не знал, кем же именно он был написан. Но после того как записки были опубликованы, датский священник и историк Клаус Кристоферсен Люскандер сообщил ему, что автором является Якоб Ульфельдт. Второе издание Гольдаста вышло в 1627 г. уже под именем Ульфельдта.
На основе информации предисловий к обоим гольдастовским изданиям К. Расмуссен сделал вывод, что рукопись в 90-е гг. XVI в. должна была покинуть пределы Дании и в результате всплыть в Лионе.
Исходя из вступительной статьи К. Расмуссена, мы должны заключить, что не существовало никакой другой рукописи, кроме той, что была найдена в Лионе, и что текст Ульфельдта дошел до нас только благодаря публикации Гольдаста. Подобное заключение, как будет показано ниже, неверно.
К. Расмуссен, однако, сам указывал на три других рукописных сочинения, сохранившихся от посольства, — но не для того, чтобы определить их ценность для описания России, а только для выяснения, не могли ли они оказать влияние на записки Ульфельдта. Видимо, поэтому он и не обратил должного внимания на содержание этих произведений.
Из этих трех сочинений только одно К. Расмуссен нашел заслуживающим внимания. Это написанные на латыни записки о путешествии, которые, согласно приписанной в 1596 г. помете, принадлежали перу священника Ульфельдта по имени Андреас Н. с Фюна (scriptum ab Andrea N: Fionico)[26].
Другие два сочинения— это: 1) официальный протокол, написанный по-немецки[27]; 2) анонимный текст на датском языке в форме дневника[28]. При этом протокол содержит в основном копии входящих и исходящих писем посольства, и его вряд ли правомочно относить к “запискам путешественников”.
Последнее сочинение могло, по первоначальной мысли К. Расмуссена, сыграть роль канвы для записок Ульфельдта. Но между двумя текстами было слишком много несоответствий относительно мест, в которых останавливалось посольство, так что после дальнейших размышлений К. Расмуссен пришел к выводу, что ни один из двух вышеупомянутых текстов Ульфельдт не использовал.
Тем не менее К. Расмуссен должен был признать, что между записками Ульфельдта и священника существовала явная взаимосвязь. Он нашел много параллельных мест и сходств, но нашел также и различия. Во-первых, Записки Андреаса значительно больше по объему, и особенно много в них говорится о церковных делах. Во-вторых, у Ульфельдта встречается некоторый материал, которого нет у Андреаса. Как пример К. Расмуссен приводил запись от 6 июня об атаке шведами Пернау. Поэтому К. Расмуссен сделал вывод, что ни один из этих текстов не мог быть непосредственно списан с другого[29].
Ключ к решению вопроса о взаимозависимости этих произведений К. Расмуссен нашел при сравнении следующих двух отрывков:
1. Junij, mare Monsunt traiecto curiam regiam Mongardt dictam accessimus, ubi sub dio primum pernoctandum nobis erat. Nam a Rutenis et Suecis combusta et deruta tota erat curia[30].
1. Die Mensis Iunii trajecimus mare Monsund pervenimusqve ad curiam regiam Mongard: ubi illa nocte sub dio delitescere cepimus, erat namque a Ruthenis et Suecis devastata et combusta[31].
Оба произведения описывают одно и то же событие, но используют при этом различные латинские выражения и стилистические обороты. На этом основании К. Расмуссен делал вывод, что оба сочинения основываются на общем источнике, написанном на каком-то другом языке — немецком или датском. Кто был автором гипотетического оригинала — Ульфельдт или священник, — этот вопрос К. Расмуссен считал не поддающимся решению.
Если принять эти заключения — как и поступил К. Расмуссен, — то переиздание в 1973 г. ульфельдтовского текста вместо новой публикации записок Андреаса получается научно оправданным. Но расмуссеновское издание остается, тем не менее, все равно весьма проблематичным в другом аспекте. Во вступительной статье К. Расмуссена, как уже было сказано, совершенно отчетливо говорится, что текст Ульфельдта известен нам сегодня только по гольдастовскому изданию. Это, тем не менее, не верно. В действительности, рукопись с текстом Ульфельдта хранится в Королевской библиотеке Дании[32]. Рукопись, которая вне всяких сомнений старше издания. По водяным знакам бумага рукописи датируется 1541 — 1563 гг.[33], и более того: хотя маловероятно, чтобы основной почерк — небрежная скоропись с многочисленными знаками сокращений — мог принадлежать самому Ульфельдту, но второй почерк, которым вносились поправки к тексту между линиями строчек, обнаруживает очень близкое сходство с известными нам образцами собственной руки Ульфельдта[34]. Некоторые из этих исправлений можно найти в изданном тексте записок, другие же нет. По крайней мере в некоторых случаях рукопись содержит более верные чтения, чем издание[35]. Но поскольку сейчас издается долгожданный новый русский перевод издания, то я должен уточнить, что в сущности разница между текстами в издании и в рукописи не принципиальная.
26
Del kgl. Bibliotek. Handskriftsamlingen Ny kgl. Samling 2963. 4°. Основная часть рукописи состоит из 64 листов (плюс по 2 чистых листа в начале и в конце). Для всей рукописи использован только один тип бумаги с водяным знаком очень близким, но не вполне идентичным Брике № 917 (1554 г.) и, возможно, № 919 (1580 г.). Почерк рукописи мелкий, но четкий.
27
Rigsarkivet. TKUA Speciel del. Rusland AIL С. Gesandtskabsarkiver. 92: 1578. (72)—79 Jacob Ulfeld's, Gregers Truidsen Ulfstand's, og Arild Ugerup's og Paul Wernicke's Gesandtskabsarkiv.
34
Почерк Ульфельдта известен, в частности, по некоторым документам, относящимся к посольству. См.: Rigsarkivet. TKUA. Speciel del. Rusland AII. C. Gesandtskabsarkiver. 92. 1578. (72)—79 Jacob Ulfeld's, Gregers Truidsen Ulfstand's og Arild Ugerup's og Paul Wernicke's Gesandtskabsarkiv. Здесь, на копии инструкции, датированной 30.04.1578, Ульфельдт написал на листке бумаги, покрывающем его печать, “своей собственной рукой” подтверждение того, что данный текст является верной копией “наших инструкций”. Другой хорошо известный образец его почерка находится в знаменитой “Langebeks kvart” — рукописной книге с датскими балладами. Различные баллады записывались в эту книгу представителями дворянского сословия, и одна из них принадлежит руке Ульфельдта, — см.: Ny Kgl. Samling. 816. 4°. Л. 179.
35
Один из примеров фактической информации, показывающий, что наша рукопись не может быть вторичной по отношению к изданию или к той рукописи, на которой основывалось издание, — это расстояние между Новгородом и Александровской слободой. В издании указано 100 миль, в то время как в рукописи это 110 миль (эту же цифру встречаем и в записках священника). См.: