Тигр морду поднял, узнал обезьяну, слегка успокоился. Уселся, отдышался и рассказал обо всем обезьяне. Выслушала обезьяна, расхохоталась и давай тигра дразнить:
— Глупый ты, тигр, глупый! Крота за свирепого зверя принял! Крот землю роет, корешки да червяков ест. А ты испугался, что он тебя растерзает. Идем со мной, я тебя научу, как слона съесть. Только делай, как я велю: возьми лиану, привяжи меня за шею к своей шее. Станем мы двигаться вместе. Понял?
Тигр от страха дрожит, но есть ему все-таки хочется, и решил он сделать так, как обезьяна советует.
Пошли они вместе, одной лианой связанные. И пришли к самому перевалу. Видят: зверь сидит на спине у слона, а слон не шевелится. Подошли тигр с обезьяной поближе, тут крот как гаркнет:
— Ах, это ты, подлая обезьяна? Твои родные задолжали мне девяносто девять здоровых тигров, а ты мне одного только привела! Разве я наемся одним?
Услышал тигр эти слова, решил, что хитрая обезьяна его обманула, и бросился наутек. Пришлось обезьяне за тигром следом бежать. Обогнала она тигра и вроде как за собой его на лиане тянет. Разъярился тигр, зарычал:
— Ты опять меня за свои долги этому свирепому зверю отдать вздумала?! — и как прыгнет — тут обезьяне и конец пришел.
А слон поднялся, поблагодарил сердечно друга крота и пошел восвояси.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Как черепаха с тигром наперегонки бежала
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
ак-то раз ползла по тропе черепаха. А навстречу ей тигр. Бежит тигр к ручью воды напиться.
— Эй ты, копуша, — зарычал тигр. — Прочь с тропы, дай мне дорогу. Это я, тигр. Мне ждать некогда!
— Что я слышу? — возмутилась черепаха. — Разве ты, дядюшка тигр, бегаешь проворнее меня? Ты просто хвастун!
Разозлился тигр, обиделся:
— Это я-то хвастун? А ну, давай-ка наперегонки! Тогда увидишь, как я бегаю.
Решила черепаха проучить чванливого тигра и согласилась с ним состязаться:
— Ладно, дядюшка тигр, я не прочь. Вот видишь — двенадцать холмов. Кто, пробежав по вершинам этих холмов, придет первым, тот и победит. Сейчас уже поздно, а завтра, едва день начнет заниматься, приходи к этому месту, мы и устроим наше состязание.
С этим они и расстались. Вечером призвала черепаха двенадцать своих подруг да и говорит:
— Должны мы, сестрицы, хитростью тигра победить. Каждая из нас станет на вершине одного из двенадцати холмов. Куда тигр ни взберется — мы тут как тут.
Условились обо всем двенадцать черепах, расползлись по холмам рассвета ждать. Едва солнце взошло, явился тигр, и началось состязание. Бежит тигр, как ветер, лишь деревья и травы по обеим сторонам клонятся. Только на какой холм он ни взбежит — везде черепаха его уже встречает. От холма к холму бежит тигр все быстрее, а черепаха снова впереди. Устал тигр, язык высунул, еле дышит, того и гляди, дух испустит. Подбегает к вершине последнего холма. «Ну, уж на этот раз, — думает, — обогнал я черепаху». Вдруг слышит впереди знакомый голос:
— Это ты, дядюшка тигр, а я тебя давно жду…
Решил тигр, что черепаха и впрямь бегает быстрее. Стыдно ему стало, опустил он морду вниз и побрел восвояси.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
О льве и хитроумной лисе
⠀ одного льва был такой обычай: собираясь на охоту, он всякий раз посылал на разведку лису, чтобы узнать, много ли дичи в джунглях. Лиса докладывала ему, и лев тогда решал, стоит ему отправляться на охоту или не стоит.
Однажды лев, по своему обычаю, послал лису на разведку. Лиса прибежала в джунгли, поглядела во все четыре стороны, но не нашла никаких следов дичи. Тогда она возвратилась ко льву и доложила:
— Ваша покорная служанка обегала все джунгли, но нигде не увидела добычи.
В тот вечер льва обуяла лень, и он решил не ходить на охоту; остался лежать в своей пещере.
Лиса сейчас же смекнула, что дело плохо. «Дичи в лесу нет, а льва лень обуяла, — подумала лиса. — Как бы мне самой не попасть ему на зуб! Надо приглядеть местечко, где бы можно было спрятаться!».
Подумала это лиса и принялась рыскать туда-сюда. Наконец, отыскала острый, толстый сук, что от дерева отломился, и спряталась за ним.
Немного погодя лев проголодался, и лень его как рукой сняло. И вот он затаил в душе злой умысел и спросил у лисы:
— Скажи, если кто-нибудь вздумает повредить другому, постигнет ли его за это кара?
— Кара постигнет не его, а его детей!