А кроме того, что понимать под прогнозом? Возможность или осуществление? Я, например, могу утверждать, что отопление домов и кондиционирование воздуха с помощью солнечной энергии возможно и даже целесообразно уже сегодня. Первый «солнечный дом» мы уже обживаем. Но я совсем не уверен, что в ближайшие десять — двадцать лет Солнце станет у нас главным истопником, потому что сильна инерция привычного. Еще и теперь в прессе приходится читать такие, например, заявления авторитетных ученых: «Думаю, мы поступаем правильно, отложив до поры до времени «солнечные» проекты и уделяя внимание в первую очередь насущным земным заботам». Нельзя же так — все под одну гребенку. Что-то правильно, а что-то и нет. Солнечный опреснитель на отгонных пастбищах в Каракумах выгоднее любого другого. Выгодны и «солнечные дома». Знаете, сколько в стране расходуется киловатт только на отопление и охлаждение домов, на бытовые нужды? Добрая треть от всей вырабатываемой энергии…
— Значит, не скоро время, когда энергию Солнца начнут использовать в народном хозяйстве? — спросил я, воспользовавшись паузой.
Валентин Алексеевич весело посмотрел на меня и сказал совсем неожиданно:
— Да ведь она давно уже используется. Огонь в костре первобытного человека или в форсунках современных ГРЭС — это солнечная энергия, накопленная природой, законсервированная в дровах, в угле и нефти. А вы, вероятно, спрашиваете о том, когда прямое получение энергии от Солнца станет господствующим? На этот вопрос никто не ответит. Но что это будет, не сомневаюсь. Посмотрите вокруг: тратятся миллиарды на поиски и добычу горючих ископаемых, на строительство шахт и нефтепромыслов, трубопроводов и электростанций. Вся энергетическая промышленность мира ориентирована в одном направлении — получения энергии путем сжигания угля, нефти, газа, торфа, дров. А ведь еще Менделеев говорил, что это все равно что топить печь ассигнациями. Теперь мы сравниваем экономическую эффективность солнечной энергетики, которая еще не вышла из стадии экспериментов, с давно существующими способами получения электроэнергии и машем руками — не выгодно. А ну, как было бы наоборот? Если бы технический прогресс с самого начала пошел по солнечному пути? Очень любопытно прикинуть, что бы сказали экономисты, если бы тогда кто-то предложил переориентировать энергетику?..
Баум говорил горячо и сбивчиво, словно споря с кем-то. Он то и дело вытирал покрасневшую, обожженную солнцем лысину, и, непомерно увеличенные толстыми стеклами очков, глаза его блестели возбуждением, вроде бы совсем не свойственным для 70-летнего человека.
— Вы говорите про атомную энергию! — воскликнул он, хотя я молчал, пытаясь представить себе этот мир без турбин и тепловозов, без привычных дымящих труб и газующих автомобилей. — Сила — ничего не скажешь. Но она тоже не дешева, а запасы атомного сырья не беспредельны. Да и куда девать радиоактивные отходы?.. Реакция термоядерного синтеза? Она могла бы избавить человечество от угрозы энергетического голода. Но долго ли пришлось бы перегревать Землю? Ведь преобразование энергии без оттока тепла невозможно. А кроме того, задача-то с термоядром еще не решена и трудностей на пути к ее решению не меньше, если не больше, чем в вопросах освоения энергии Солнца. Так где же выход, я вас спрашиваю? Потребности мира в энергии удваиваются каждые пятнадцать лет. А запасы горючих ископаемых столь же быстро уменьшаются…
— Но… — сказал я и задумался, не зная, как выразить свое сомнение.
— Так и знал, что вы это скажете! — воскликнул академик, заставив меня растеряться. Право же, мне казалось, что я не сказал ничего плохого. — Все так: сразу — «но». Вы спорьте, если можете, или соглашайтесь. «Но» — это как гвоздь без шляпки: не за что ухватиться, чтобы выдернуть. Один скажет «но», другой, третий, глядишь — идею и заколотили. А надо спорить, побуждать доказывать… Что такое, по-вашему, Солнце?!
О, тут я уже мог не молчать: еще в Москве натерпелся от его активности, начитался про солнечно-земные связи. И у нас начался бурный разговор, одинаково похожий и на обмен мнениями, и на дискуссию. Поскольку пересказать все подробно я не могу, то постараюсь своими словами передать суть этой беседы.
…Человек инстинктивно жаждет стабильности мира, не неподвижности его, а ясности, закономерной повторяемости явлений. Историки говорят, будто в древности люди испытывали удовлетворение от сознания неизменности и незапятнанности Солнца. Когда выяснилось, что и на Солнце есть пятна, люди забеспокоились и долгое время не хотели верить в это, объясняя пятна на Солнце то тенью планеты Меркурий, то несовершенством земной атмосферы. Но достаточно объяснить, чтобы успокоиться. Когда стало ясно, что появление пятен закономерно повторяется, людей не испугали даже сообщения о влиянии солнечной активности на земную жизнь.
Можно назвать точную дату, когда родилась вера в предопределенность солнечно-земных связей, — 18 марта 1852 года. В тот день появилась первая публикация, связавшая солнечную активность с земной магнитной. И человечество словно бы обрадовалось возможности отказаться от всех своих богов в пользу одного — бога Солнца. С каким нетерпеливым удовольствием люди начали искать новых связей между явлениями! Бог Солнце оказался столь же терпеливым и бесстрастным, как все остальные боги, и это давало возможность не церемониться с ним. Появилось множество газетных и журнальных публикаций, в которых на магическую силу Солнца сваливались все земные неприятности.
Удивительно стремление людей к пассивной созерцательности. Что это? Отголосок древнего инстинкта выжидания или, наоборот, такое же инстинктивное желание торопить события, пытаться предвидеть будущие знания? Или своеобразная психологическая энтропия — стремление к покою в этой беспокойной, вечно меняющейся жизни?
Теперь нам кажутся смешными наивные верования столетней давности. Но идут годы, и мы не перестаем удивляться сложности солнечно-земных связей. Порой и мы тоже начинаем верить, что не только Земля как планета — каждый из нас, людей, каждая ветка на дереве или травинка в поле, каждая рыба в море и птица в небе — все на привязи у его величества Солнца.
Прежде думали, что Солнце только притягивает нашу планету да согревает ее, теперь говорят о глобальном характере солнечно-земных связей, о радиационном, магнитном, электрическом воздействии светила. Теперь ни один уважающий себя ученый не решится назвать жизненное явление, совершенно не зависимое от деятельности Солнца. Примеры о цикличности размножения саранчи, водяной полевки или ядовитого паука каракурта стали хрестоматийными. Никто уже не спорит о зависимости от солнечной активности цен на пшеницу или на лисьи шкурки. Все соглашаются, что от этого зависит и прирост древесины, и уровень воды в реках, и число автомобильных катастроф. Но оказывается, даже сама кровь каждого из нас живет в унисон с цикличностью Солнца. С состоянием светила прямо связано наше состояние гомеостазиса — равновесия с окружающей средой. Солнце — и свертываемость крови или количество в ней лейкоцитов. Солнце — и возбудимость нашей нервной системы. Солнце — и целебная активность лекарств… Этот список, несомненно, будет пополняться. До каких пор, никто сказать не может. Специалисты гелиобиологии пока что разводят руками, когда их спрашивают о пределах нашей зависимости от Солнца. Им почти совсем не известен механизм солнечно-земных связей…
В этой поучительной беседе-дискуссии, как тогда в Москве, перед отъездом, я снова получил возможность поразмышлять о едином цикле звезд, в унисон которому качаются жизненные циклы и человека, и ничтожной травинки, и снова задать себе грустный вопрос: существует ли вообще Земля как самостоятельная счастливейшая из планет? Не правильнее ли говорить о неком едином организме — Солнечной системе, в котором каким-то образом отражаются на нас даже марсианские пыльные бури?