В толщу нефтяного массива через специально пробуренную скважину нагнетается раскаленный воздух или пар, нагретый до нескольких сот градусов. Высокая температура заставляет нефть испаряться. Ее пары выходят на поверхность земли через другие скважины. Пары нефти улавливаются. Они остывают и оседают в виде жидкой нефти.
В иных случаях и этого не требуется. Мы испаряем нефть за счет тепла, выделяемого от сгорания под землей некоторой части той же самой нефти.
С нескрываемым интересом я слушал горячие слова Демина. Увлекаясь все больше и больше, он продолжал:
— Наконец, у нас, у химиков, есть еще один путь искусственного получения жидкого горючего. Это так называемая гидрогенизация угля под землей. Для того чтобы каменный уголь перевести в жидкое состояние, через него необходимо под большим давлением пропускать горячий водород. Под действием температуры и давления водород вступает в химическое соединение с углем и переводит его в продукт, близкий по своему составу к нефти. В наших промышленных установках раскаленный водород поступает по скважине к угольному пласту. Здесь газ, вступая в соединение, переводит твердое топливо в пары жидкого горючего. Пары улавливаются через ряд других скважин и выкачиваются на поверхность земли.
Кстати, такая перегонка горючего теперь применяется и для получения жидких смол и горючего газа из залежей сланцев. Трудность представлял предварительный разогрев сланцевых пластов. Сейчас пласты разогревают с помощью особых электрических нагревателей, опускаемых в скважины под землю до уровня пласта горючих сланцев.
— Скажите, — прервал я Демина, — подземные заводы можно, вероятно, создать и для получения других полезных ископаемых?
— Конечно. Мы коренным образом изменили добычу из-под земли разного рода химикалиев и солей. Зачем строить шахты! Используя способы геохимии, здесь поступают так же, как при подземной газификации угля. В пробуренную скважину мы подаем к разрабатываемому солевому пласту под огромным давлением перегретый пар. В иных случаях это может быть химический раствор, необходимый для процесса. Пар легко растворяет соли, химикалии входят с ними в соединение. Горячий раствор свободно выкачивается по другой скважине. Мы сразу же направляем его на химическую переработку. Словно огромную солевую ванну, мы промываем пласт соли на глубине многих десятков, а то и сотен метров под землей. Находясь на поверхности земли, человек командует сложнейшими подземными химическими процессами и регулирует их.
Демин остановился, как бы ожидая моих вопросов. Я молчал. Простота и ясность раскрывшихся перспектив поражали меня. Чувствуя мое волнение, Демин, не задерживаясь, продолжал увлекать меня своим рассказом.
— Если все понятно, — сказал он, — тогда я расскажу вам о «подземной металлургии». Это довольно молодая отрасль нашей электрохимической промышленности.
Представьте себе, что вам необходимо добывать из-под земли, например, медные или серебряные руды, для того чтобы извлекать из них металл. За последние годы мы научились получать чистейший металл непосредственно под землей, даже не поднимая руду на поверхность. Малопосвященному в это дело человеку может показаться такая организация производства невероятной. Припомните, однако, как действует обычная гальваническая ванна для покрытия изделий медью, хромом или никелем. Тот же принцип положен в основу «подземной металлургии».
Для этого к месту залегания руды пробуриваем скважины. В них накачиваем химический растворитель медной руды. Им может быть хотя бы раствор серной кислоты. Вступая в реакцию с медной рудой, эта кислота образует известный вам медный купорос. Дальнейшее, конечно, понятно? Опускаем в скважины медные штанги — электроды. К ним присоединяем мощный источник постоянного тока. Под землей образуется как бы огромная гальваническая ванна. На одном электроде ее — на катоде — будет непрерывно наращиваться чистейший металл. Через некоторое время медную штангу поднимают на поверхность и снимают с нее слой химически чистой меди. Основным подземным работником является электричество. А его у нас на все хватит!
Дежурному персоналу завода следует лишь следить за своевременной заменой обросших металлом электродов. Кстати, в некоторых случаях отпадает даже необходимость в накачке кислоты в скважину. Серная кислота получается под землей за счет реакции обмена тех же медных руд — серных колчеданов.
Если вы представите масштабы всех этих подземных химических заводов, вы поймете исключительное значение, которое приобрела геотехнология в наши дни.
Демин сделал длительную паузу. Он подошел к радиоприемнику и включил его. Мягкие звуки музыки заглушили глухой, едва различимый шум города, влетавший в окно. Легкий ветер качнул прозрачные занавеси.
Демин повернулся ко мне и гак же внезапно, как и всегда, быстро заговорил:
— Я вам раскрыл лишь одну сторону добывающей индустрии — химию земли. Но большая часть поверхности нашей планеты покрыта водой. Я хочу рассказать вам также о химии воды — о гидрохимии. Однако в комнате уже потемнело.
Демин нажал кнопку выключателя, и комната озарилась ровным светом. Он исходил из глубины потолка и полупрозрачных стен и казался растворенным в их толще.
Химик продолжал с новым порывом вдохновения:
— Думали ли вы о том, какое количество ценнейших металлов, солей, химических элементов растворено в беспредельных океанских просторах? Океанская вода — это неисчерпаемый источник сырья, сырья, которого не надо ни разыскивать, ни добывать: оно всегда под руками. Подставляй насос и выкачивай. Да не тут-то было. На протяжении столетий думали об этом ученые и инженеры, но никак не могли подступиться к этой колоссальной сырьевой базе. Дело в том, что богатства, содержащиеся в этой кладовой, чрезвычайно разрежены. В каждом кубометре воды некоторые ценные вещества содержатся в едва уловимых количествах. Но морской воды бесконечно много. Богатство налицо, а взять его трудно.
Возник ряд вопросов. Почему, например, водоросли концентрируют йод из морской воды, а химики этого не могут добиться? Каким образом микроорганизмы еще в доисторические времена собирали из вод озер, морей и океанов железо и ценнейший элемент — стронций? Они строили из этих веществ себе своеобразные домики, в которых и существовали. Бактерии погибали. В огромном количестве, толстым слоем, отлагались на дне многих водоемов покинутые домики из железа и стронция. Каким образом работали металлособирающие бактерии? Эти вопросы волновали ученых. В науке было известно также, что некоторые бактерии, близкие по своему характеру к простейшим водорослям, живут и развиваются, усваивая только неорганические вещества. Они существуют не за счет солнечной энергии, а за счет энергии химической.
Тельца таких бактерий представляют собой микроскопическую химическую лабораторию. В недрах ее могут осуществляться процессы, которые было невозможно получить искусственно в промышленных условиях.
Бактерии ничтожно малы. Однако скорость размножения их в благоприятной среде поистине грандиозна. Вот вам живой пример. Из одной бактериальной клетки, которая размножается каждые полчаса, через двадцать часов получатся сотни миллиардов бактерий. Общий вес их ничтожен. Он составит всего лишь восемьдесят миллиграммов. Однако через тридцать часов семья одной бактерии достигнет веса почти девяноста килограммов. Через сорок часов все потомство даст колоссальный вес — примерно двадцать тысяч тонн. И эти бактерии помогают извлекать вещества, полезные и нужные нашей промышленности. Такое стремительное размножение бактерий будет происходить, конечно, лишь в условиях благоприятных. Мы можем создать подобные условия для полезных бактерий,
Я нарочно подробно остановился на этом, чтобы вы почувствовали, каким союзником может явиться для нас, химиков, бактериологическая лаборатория. Именно с ее помощью научились мы извлекать из воды многие растворенные вещества.
Огромные химические комбинаты стоят на берегах морей и океанов. Они пропускают через себя миллионы кубических метров гидросырья — воды — и черпают из нее ценнейшие продукты и металлы. Комбинаты эти работают различными способами.