Я еще никак не мог свыкнуться с непривычной легкостью своего тела, которое весило здесь значительно меньше, чем на Земле.
Поэтому, когда мы поднялись и профессор своей уверенной, юношески легкой походкой направился к двери, я пошел за ним, осторожно ступая на цыпочках, как человек, каждую минуту готовый оторваться от пола. «Вероятно, так ходят на Земле, ухватившись за веревку воздушного шара, который вот-вот оторвет тебя от земли», подумал я и улыбнулся, представив на мгновение свою неловкость,
В комнату профессора я попал через центральный пост управления с помощью небольшого подъемника. Он двигался внутри радиальной трубы, соединявшей центр острова с помещениями кольца.
Мы шли, видимо, внутри кольца, по его внешней стенке, так как у меня было впечатление, что путь наш непрерывно идет в гору. Однако ощущение того, что мы поднимаемся, отсутствовало. Мне все время казалось, что как только я сдвигаюсь с места, пол поворачивается и движется мне навстречу.
«Совсем как белка в колесе», подумал я на мгновение и сразу же понял, что ошибаюсь. Это впечатление было вызвано привычным ощущением плоской земли, якобы находившейся у меня под ногами. Здесь же этой земли не было — центробежная сила вращения острова заменяла земное притяжение. Так что «земля» здесь была всюду — по всему периметру кольца искусственного спутника. И не колесо, поворачиваясь, катилось мне под ноги, а я шел вверх по колесу уверенно и свободно, как по земле. Обойдя половину кольца, я незаметно очутился бы по отношению к первоначальному своему положению «кверху ногами».
Профессор вел меня через длинный коридор оранжереи. Мне казалось, что я все время нахожусь в глубине оврага, обсаженного с обеих сторон пышными деревьями и цветами. Но они росли не вертикально. Они тянулись своими кронами к одному центру, расположенному где-то там, за вогнутым прозрачным потолком, к центру вращения острова.
Между стенками потолка находился тонкий слой озона, защищавший растения от ультрафиолетовых лучей, лившихся из глубины черного, безжизненного неба.
— Оранжерея — это наша гордость, — пояснил мне профессор. — Здесь, в условиях значительной солнечной радиации и при искусственных удобрениях, мы получаем невиданный урожай фруктов и овощей круглый год. Обилие зелени способствует восстановлению воздуха на нашей станции. Большая часть выдыхаемой нами углекислоты поглощается зелеными насаждениями острова. Да и зелень эта, привезенная с Земли, так приятна для глаз, так приближает нас к родине! Кстати, вам, как журналисту, небезынтересно будет знать, что для опыления всей этой массы цветов и растений мы привезли с Земли несколько ульев пчел. Глядите, они прекрасно акклиматизировались в мировом пространстве. — Он указал на пушистую пчелу, копавшуюся в большом полураскрытом цветке.
Профессор рассмеялся и, открыв новую дверь, пропустил меня вперед. Я попал в просторное помещение столовой. Оно было полукруглой формы. За большим, слегка вогнутым столом, весело разговаривая, сидели обитатели станции. Их было человек двенадцать. Молодые, жизнерадостные, крепко сложенные и загорелые, все они произвели на меня чрезвычайно хорошее впечатление. Чувствовалось, что население станции — хорошо спаянный товарищеский коллектив, связанный общими интересами, целями и работой.
Профессор познакомил нас. Я пожал руку главному энергетику станции — молодому грузину с темными, как угли, глазами, черноволосой девушке, управлявшей радиостанцией и телецентром острова, пожилому астроному. По словам товарищей, он почти все время находится на центральном посту возле неподвижно закрепленного телескопа, передавая на Землю с помощью телепередатчика полученные изображения неба. Здесь были химики и физики, техники и математики — люди глубоких и в то же время весьма разносторонних знаний.
Пожилая краснощекая повариха бойко обслуживала весь этот жизнерадостный коллектив. Меня поразило, что все люди были прекрасно осведомлены о жизни Земли. Не только последние известия, передаваемые по радио, но пьесы и объемные, и цветные телекинопередачи служили предметом споров за обеденным столом.
Воспользовавшись минутой затишья, профессор наклонился ко мне:
— Я хочу рассказать вам немного о специфических условиях нашей жизни. Она внешне, как видите, почти ничем не отличается от земной. Однако у нас есть и много своеобразного. Нам приходится, например, думать не только о питании, но и о снабжении населения кислородом.
Питание в виде консервов и сухих продуктов мы в значительной степени получаем с Земли, исключение составляют фрукты и овощи из наших собственных садов и огородов. Снабжение острова кислородом полностью автоматизировано.
Непрерывно во всех помещениях станции осуществляется кондиционирование воздуха — очистка его от углекислоты и испарений, с добавлением необходимого количества кислорода. Его запасы мы храним в жидком виде. Эти запасы довольно внушительны. Следует напомнить, что человек ежесуточно потребляет около одного килограмма кислорода.
Мы шли по прозрачному кольцу оранжереи.
Что же касается воды, то мы организовали ее полный кругооборот и в запасах ее абсолютно не нуждаемся. Вся вода, выдыхаемая людьми и испаряемая почвой, растениями, вновь собирается в специальных аппаратах очистки воздуха. Производится химическая очистка всей воды, циркулирующей на нашем острове.
Таким образом, мы в состоянии восстановить до девяноста процентов всей использованной воды.
Интересно, что в дополнительной воде наш остров все же не нуждается, и происходит это потому, что человеческий организм выделяет воды больше, чем он ее потребляет, приблизительно на двести пятьдесят граммов ежесуточно. Это кажется невероятным, однако практически пополнение воды происходит за счет химического соединения в человеческом организме водорода, содержащегося в продуктах питания, с кислородом вдыхаемого воздуха. Поэтому-то запасы воды на нашем острове не только не иссякают, а даже непрерывно пополняются.
— Ну, а как же с отоплением острова? — поинтересовался я. — Ведь за стеной температура порядка абсолютного нуля — минус двести семьдесят три градуса!
— Солнце — основной источник света и тепла. Наш остров так расположен по отношению к Солнцу, что за счет нагревания солнечными лучами на станции постоянно поддерживается нормальная температура.
Вот вам простой пример, — продолжал с увлечением профессор, беря со стола большое круглое яблоко. — Если бы это яблоко было абсолютно черным, и мы поместили его в мировом пространстве, где-либо на орбите Земли, — как вы думаете, какую температуру оно бы имело? Плюс три градуса Цельсия, — ответил профессор, не ожидая моего ответа. — И происходит это потому, что яблоко с одной стороны нагревается Солнцем, а с другой остужается холодом мирового пространства. Я уже назвал вам температуру равновесия. Плоское тело имело бы, кстати, температуру еще выше.
Кроме того, учтите, что космическое пространство — это почти пустота. Здесь нет воздуха, который бы отнимал тепло нашего острова за счет движения воздушных частиц. В качестве отопительного резерва, а также для приготовления пищи и обслуживания многочисленных аппаратов мы имеем мощную батарею аккумуляторов. Она заряжается двумя нашими энергостанциями — фотоэлектрической и тепловой…
За беседой я не заметил, что обед уже близится к концу. Перебрасываясь шутками, обитатели острова расходились по своим местам: кто отдыхать, кто дежурить на своем рабочем посту. Мы остались вдвоем с профессором.
За чашкой кофе профессор рассказывал мне о самом главном- о постройке и назначении космической станции. Это был взволнованный рассказ человека, вложившего много сил и энергии в осуществление своей заветной мечты.
Перед моими глазами вставали героические картины совершенно необычного строительства. Эту стройку можно было сравнить, пожалуй, только со строительством мощного трансокеанского корабля, если бы его строили не на стапелях строительного дока, а, предположим, посреди морских просторов, строили без всяких плавучих доков, из деталей, буксируемых по воде за сотни километров от базы.