Оглушенный и встревоженный, он некоторое время не выпускал теленка из своих объятий, и лишь опомнившись, оттолкнул его от себя и испуганно вскочил с места. Теленок, вырвавшись из чужих рук, тоже вскочил и пустился наутек, но столкнулся с Вениамином. Оба грохнулись и опрокинули огромный ушат с водой.
Перепуганные шумом, из соседней каморки выскочили Сендерл и корчмарь со свечой в руке. Взглянули — о, ужас! — Вениамин и теленок растянулись на земле и плавают в луже, издающей сомнительный аромат…
Если бы их обоих в этот момент увидел какой-нибудь стихоплет, он, наверное, воскликнул бы: «Нежно любящие! И в темном углу в луже они неразлучны!»
Но корчмарь и Сендерл были люди простые и стихов не сочиняли. Они тут же разлучили нежную пару: теленка отправили к матери, слегка поругивая за предосудительное поведение, а Вениамина вытащили из неожиданной купели, отвели в отдельную каморку и уложили на соломе с подушкой в изголовье.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вениамин понемногу пришел в себя после ночного купания. Ушат холодной воды освежил его, и он почувствовал себя утром крепче и здоровее. Во вчерашнем приключении с теленком он усмотрел перст божий: ведь купание принесло ему исцеление от всех его болей и хворостей! Этот случай дал Вениамину повод показать Сендерлу, как несправедлив бывает грешный человек, сетующий в тяжкую минуту на судьбу: не понимает он, что постигшее его несчастье ведет, быть может, к благополучию, а кажущееся зло — к добру. Все твари земные, даже скотина, могут иной раз по воле божьей быть посланцами добрыми, — даже теленок может стать целителем, даже ничтожная мошка может докучать, изводить и причинять безмерные страдания. Пример тому — история с извергом Титусом[19], приключившаяся в стародавние времена. Вчерашний случай означает, что путешествие предпринято в добрый счастливый час и что Вениамин, если богу будет угодно, завершит его благополучно и достигнет всего, чего он желает.
— Водонос, идущий навстречу с полными ведрами, спокон веков считался хорошей приметой, а тем паче большущий ушат воды! — подтвердил Сендерл.
Однако все еще не проходившая боль в ногах да мягкая солома, на которой было так удобно лежать, заставили Вениамина остаться в Пьевках на весь день. Он был подобен кораблю, севшему в море на мель и ожидающему попутного ветра, чтобы сняться с якоря.
На следующее утро Вениамин поднялся со своего ложа и снова двинулся в путь.
Довольно долго Вениамин шел молча, в каком-то мрачном раздумье. Вдруг он хлопнул себя по лбу и остановился глубоко опечаленный. Лишь несколько минут спустя он раскрыл рот и произнес со вздохом:
— Ах, Сендерл, забыл я!..
— Где забыл? Что забыл? — засуетился Сендерл и схватился за торбу.
— Дома, Сендерл, дома забыл!
— Что тебе вздумалось, Вениамин? — сказал Сендерл. — Мы как будто захватили все, что нужно человеку в дорогу, торба, слава богу, здесь, талес, филактерии и молитвенники — тоже, субботние кафтаны с нами. Кажется, все, слава богу, взяли. Чего же нам не хватает? Да и что мы могли забыть?
— То, что я забыл, Сендерл, очень важно, просто необходимо. Дай бог, чтобы все обошлось благополучно! Но если, упаси, не приведи и помилуй бог, если попутает нечистая сила, если стрясется беда в пути, тогда мы почувствуем, как велико значение того бесценного, что я позабыл. Уходя из дому, я второпях запамятовал произнести заговор, записанный в старинной книге и заимствованный из очень древней рукописи. Когда уходишь из дому, заговор этот обязательно нужно прочесть возле заставы. В книге говорится, что это верная защита от всяческих опасностей и дурных встреч. Вот что я позабыл!
— Может быть, ты хочешь вернуться домой? — простосердечно спросил Сендерл.
— Да ты с ума сошел! — воскликнул Вениамин, и вся кровь прилила у него к лицу. — Как это — вернуться домой? После стольких трудов, после такой дороги — и вдруг вернуться! Помилуй, — а люди? Что люди скажут?
19
Тит (Титус) Флавий — римский император, покоривший Иудею в 70-м г. н. э. Талмудическая легенда повествует о том, что в наказание бог поместил у него под теменем тарантула, причинявшего ему ужасные муки.