– Миссис Медфорд, синьор Ферри ждет вас.
Синьор Ферри ждет вас, лихорадочно повторила про себя Сэнди. Она должна войти. Джимми ничего не знает об этом визите. Но если бы она спросила, он сказал бы, что это стоит любого риска. Так что сделай для него эту малость, и тогда, может быть, ты снова начнешь спать по ночам, сказала себе Сэнди.
Малость! Она едва не рассмеялась. «Уходи» – снова зазвучало, у нее в голове. Что же еще могло это означать, как не отказ Уго брать на себя всякую ответственность? Предоставь ему такую возможность еще раз, сказала себе Сэнди, вздергивая подбородок. Ради Джимми ты сможешь стерпеть его неприязнь. В конце концов, у тебя уже есть опыт. Но потом, по крайней мере, твоя совесть будет чиста и ты сможешь разобраться со своей дальнейшей жизнью и, что важнее, с жизнью Джимми.
– Да, спасибо, – услышала Сэнди собственное бормотание. Когда она повернулась к секретарше Уго, то уже полностью владела собой, ее глаза смотрели уверенно, а плечи распрямились.
Джина посторонилась, давая посетительнице войти. У Сэнди только слегка участился пульс, когда она переступала порог с улыбкой и с готовностью встретить все, что ни приготовила ей судьба.
Помещение было еще одной вариацией на тему стекла, стали и мрамора. Оно было огромное, с высокими потолками и с окном во всю стену, на фоне которого вырисовывался стол, опять же из стали и мрамора. У стола стоял Уго Ферри. На нем был темно-серый костюм. Склонившись, он изучал какие-то бумаги. Мои бумаги, догадалась Сэнди. Все у нее внутри затрепетало. Видел ли он? Знает ли уже? Покрывшись липким потом, она остановилась у самой двери и ждала, когда Уго поднимет и повернет к ней свою темноволосую голову, чтобы не пропустить этот первый момент изумленного узнавания, который до сих пор грезился ей во снах.
Уго намеренно не спешил замечать присутствия миссис Медфорд. Он уже жалел, что согласился на эту встречу. Пусть она и унаследовала состояние Медфорда, но даже ее миллионы – всего лишь капля в море для компании «Ферри». Саймон Блейк, душеприказчик Медфорда, уговорил Уго принять вдову. Он согласился, чтобы оказать любезность Саймону, поскольку женщина упрямо желала воспользоваться услугами именно его компании и, что еще удивительнее, требовала личной встречи с Уго. Если ей удалось заставить несгибаемого Саймона действовать против собственных принципов, думал он, то это должна быть весьма изворотливая особа.
Таких женщин Уго презирал. И с каждым новым предательством все больше презирал весь женский пол. Будь его воля, он запер бы их всех в гареме и использовал только по необходимости. Они называют себя слабыми и беззащитными, а на деле гораздо сильнее и опаснее, чем целая армия мужчин.
– Миссис Медфорд, синьор, – напомнила ему Джина из-за спины посетительницы. С ее стороны это было большой смелостью, поскольку она отлично знала, что он в любой момент может взорваться.
Но он действительно слишком замешкался. Поэтому, стиснув зубы, Уго попытался изобразить некое подобие улыбки и, выпрямившись, посмотрел на женщину, к которой уже заранее испытывал неприязнь.
У него упало сердце. То, что он увидел в нескольких футах от себя, заставило его усомниться в собственном душевном здоровье. Он не верил своим глазам. Не хватает только, чтобы по сторонам от нее появились из воздуха еще две женщины – Натали и его мать. Три ведьмы.
Когда темноволосая голова мужчины поднялась, Сэнди почувствовала, как у нее перехватило дыхание и участился пульс. Он не изменился, было первой ее мыслью. У него по-прежнему фигура атлета и твердый, волевой подбородок. Волосы по-прежнему черны, как ночь, а руки – такие же большие и сильные, какими она помнит их. Он словно заполнял всю комнату собой и исходящей от него жизненной энергией.
Однако его внушительные размеры и неисчерпаемые внутренние резервы почему-то заставляли ее быть очень мягкой и нежной с ним. Почему так? – спрашивала себя Сэнди сейчас, оглядывая свое прошлое с высоты зрелости. Его нельзя было назвать мягким и беззащитным гигантом. По крайней мере, ее он отверг жестоко и безжалостно.
Сэнди медленно подняла глаза и встретилась с его взглядом. Она ожидала увидеть ледяное презрение, но то, что обнаружила, потрясло ее до глубины души. На нее смотрели глаза Джимми, чудесные, почти черные глаза Джимми, обрамленные такими же длинными ресницами. И еще она видела те же высокие скулы и тот же удивительной лепки рот.
А это очарование, Боже праведный! Она совсем забыла о мужественной красоте смуглого аристократического лица, от которой у нее всегда замирало сердце, а душа пела, – чего Сэнди никогда не испытывала рядом с другими мужчинами. Как это больно! О как это больно – стоять здесь и с прежней любовью смотреть в это лицо!
Да и как я могу не любить человека, по образу и подобию которого создан мой сын? – с глубокой горечью думала Сэнди. Она словно попала в будущее и видела своего Джимми через тридцать лет: огромный рост, смуглое лицо, созданное для того, чтобы разбивать сердца. Должно ли то, что она воспитывает будущего пожирателя сердец, послужить для нее предостережением или, напротив, пробудить материнскую гордость? Она не знала, не понимала. Не понимала даже, почему думает о таких глупостях сейчас, когда у нее есть гораздо более серьезные дела.
Какой-то шорох за спиной привлек ее внимание. В дверях маячила секретарша Уго, не понимающая, что происходит. Сэнди стояла без движения, не издавая ни звука. Уго застыл, на его лице было написано такое потрясение, что было очевидно: он потерял дар речи.