Ранее Екатерина и Меншиков в трудных ситуациях неоднократно выручали друг друга, но на этот раз они одновременно оказались в положении обвиняемых, причем тяжесть их провинностей значительно превосходила все происходившее в прошлом. Зная беспощадность Петра, они могли решиться на самые крайние меры для сохранения своей жизни и своего положения.
Известно, что Петр довольно скоро умер после начала тяжелой простуды, полученной им при спасении тонущих моряков. Такое заболевание облегчало возможности незаметного отравления императора, смерть которого могла быть приписана естественным причинам. Заслуживает внимания, что при отсутствии назначенного Петром наследника престола, Меншиков сумел возвести на трон Екатерину, в годы царствования которой он стал фактическим правителем государства.
Отмечая, что никаких доказательств правильности этого предположения о причине смерти Петра нет, следует указать на малую вероятность сохранения признаний о таком преступлении, если оно было успешно осуществлено.
Для характеристики нравов прошлого заслуживают внимания сведения о том, как боялись отравления высокопоставленные лица средневековой Европы. Сохранилась, в частности, используемая ими специальная посуда, которая состояла из металлического (обычно серебряного) блюда, к которому была присоединена прочная крышка. При получении на кухне у доверенного повара порции мяса или рыбы для своего хозяина слуга уносил это блюдо в обеденный зал только после того, как повар замыкал крышку своим ключом. В столовой другой доверенный слуга отпирал замок и часто перед подачей блюда предварительно съедал небольшую часть принесенной пищи. Такая же предосторожность соблюдалась при подаче напитков, которые также пробовались доверенным слугой.
Эти сведения в основном относятся к средневековым обычаям стран Западной Европы. В Московском государстве чаще полагались на волшебные свойства некоторых драгоценных камней, которые, вставленные в перстни, предохраняли своего владельца от отравления. Можно думать, что оба упомянутые выше способа защиты от яда не были надежной защитой от изобретательного и решительного отравителя.
По сравнению с феодальными правителями гораздо легче было отравить человека, занимавшего менее высокое положение в обществе. В некоторых случаях предположения о таких отравлениях привлекали внимание историков последующего времени, так как и вероятные жертвы отравления, и их предполагаемые убийцы были выдающимися деятелями искусства.
Смерть Моцарта. В 1791 г. в Вене скончался величайший композитор своего времени Вольфганг Амадей Моцарт. Жизнь Моцарта была непродолжительной (он умер тридцати пяти лет) и содержащей контрасты между периодами процветания, созданного почитателями его музыкального гения, и периодами, когда он лишался влиятельных покровителей и существовал в крайней нужде.
Смерть Моцарта совпала со временем его полного безденежья, в связи с чем похорон, сколько-нибудь соответствовавших его славе, устроить не удалось, и Моцарт был похоронен в общей могиле. В результате место его погребения оказалось неизвестным даже ближайшим друзьям Моцарта.
Вскоре после смерти Моцарта распространились слухи, что он не умер естественной смертью, а был отравлен композитором Сальери, занимавшим высокое место в музыкальном мире того времени. Позже передавали, что об этом отравлении Сальери сам рассказывал своим друзьям и что он признался в своем преступлении во время исповеди перед смертью.
В конце XVIII в. отравления известных людей были все еще нередкими. Папа Клемент XIV, наградивший Моцарта орденом Золотой шпоры, высказывал убеждение, что он сам умрет вскоре после издания им буллы о ликвидации ордена иезуитов. Его предположение полностью оправдалось. Через несколько месяцев после кончины Моцарта умер император Священной Римской империи (Австро-Венгрии) Леопольд II, на покровительство которого тщетно надеялся Моцарт. Его смерть также была приписана отравлению.
В 1830 г. А. С. Пушкин закончил начатую им еще в 1826 г. пьесу «Моцарт и Сальери», где в нескольких коротких сценах была представлена история трагической гибели молодого гения, столкнувшегося с перешедшей все границы ненавистью завистливого музыканта Сальери, который, занимая высокое положение в своей области, не обладал подлинным талантом. Сальери особенно возмущала легкость, с которой Моцарт создавал свои выдающиеся произведения, тогда как он сам при затрате громадного труда достигал гораздо меньших результатов.
Так как пьеса Пушкина была написана всего через несколько лет после смерти Сальери, она не могла не привлечь большого внимания.
Центральное место в этой пьесе имеют слова Моцарта: «…гений и злодейство — две вещи несовместные». В последних строках пьесы Сальери, вспоминая эти слова, которые отвергают возможность его гениальности, говорит:
В связи с пьесой Пушкина возникают три вопроса: был ли в действительности Сальери убийцей Моцарта, правильно ли предположение о том, что Микеланджело Буонаротти был убийцей, и, наконец, верна ли основная мысль пьесы о несовместимости подлинной гениальности со злодеяниями.
На первый из этих вопросов Пушкин отвечает безоговорочно положительно, причем, как отмечают исследователи его творчества, он мог иметь достоверную информацию об этом деле от семьи австрийского посла, с которой Пушкин был близко знаком. В дальнейшем мнение Пушкина было подвергнуто сомнению главным образом в связи с тем, что малоизвестное для широких кругов творчество Сальери ценится многими историками музыки и они предпочли бы избежать необходимости признать видного музыкального деятеля виновником величайшего злодеяния. Одним из аргументов, позволявших отвергнуть признание Сальери в совершенном им преступлении, было предположение о его помешательстве. Значение такого аргумента, однако, невелико — если Сальери и был действительно ненормален, он тем легче мог совершить приписываемое ему преступление, которое вообще вряд ли могло быть делом рук вполне уравновешенного человека.
В последние годы вопросом о причинах смерти Моцарта занимался советский музыковед И. Белза, который собрал материалы, подтверждающие вину Сальери.
Гораздо труднее вопрос о том, совершил ли Микеланджело приписываемое ему Сальери (правда, без всякой уверенности) преступление, на который сам Пушкин не ответил. С этим вопросом связано одно довольно загадочное недоразумение. На протяжении многих лет в комментариях к «Моцарту и Сальери» сообщается, что упомянутое в пьесе преступление Микеланджело заключалось в использовании им в качестве натуры распятого по его распоряжению живого человека. Не говоря о малой правдоподобности такого поступка даже в жестокое время итальянского Возрождения, характер подобного преступления не имеет ничего общего с сюжетом «Моцарта и Сальери» и заканчивать одно из своих выдающихся творений столь странным сравнением Пушкин ни в каком случае не мог.
Наряду с этим достаточно посетить Италию, чтобы убедиться в том, что каждый итальянец независимо от уровня его образования знает о том, что Микеланджело отравил Рафаэля, завидуя его необычайным успехам. Совершенно очевидно, что именно это предание имел в виду Пушкин в своей пьесе. Дополнительным подтверждением такого вывода служит прямое упоминание имени Рафаэля в пьесе, где Сальери сравнивает его с Моцартом.